— Неужели? Что ж, в этом мы с тобой сходимся, — признал Джек с оттенком горечи. — Ты не знаешь меня, а я не знаю тебя.
— И пусть так все и остается.
Элла осушила стакан, сунула бутылку под мышку и направилась к открытой двери. Уже в дверях она оглянулась через плечо и пропела:
— Спокойной ночи, Джек. Приятных сновидений.
— Вряд ли это получится. Но мой сон по крайней мере будет трезвым.
— В каком смысле?
— В самом прямом. В отличие от тебя я сохранил способность рассуждать здраво. Более того, миссис Элла Кигэн, если мне не удастся заснуть, я буду строить планы.
— Какие планы? В какой цвет выкрасить стены детской, в голубой или розовый? А как насчет золотисто-желтого? Мило, со вкусом и вполне нейтрально.
— Я буду думать не об этом, — мягко поправил Джек. — О раздельном проживании, о разводе, об опеке над ребенком. Над моим ребенком, Элла.
— Ребенок мой!
— Возможно, если ты сумеешь зайти так далеко.
— Ах да, конечно если. Если мы сможем его зачать. Если я буду так глупа, чтобы снова пустить тебя в свою жизнь и свою постель. Но не забывай, Джек, — протянула она сладчайшим голосом, — ты не единственный конь в конюшне. Будь спокоен, если — и когда — мне понадобится племенной жеребец, я его найду.
— Еще бы, могу себе представить, ведь ты такое сокровище!
Язвительный тон Джека заставил ее развернуться и посмотреть ему в лицо.
— Что, спрашивается, означает твоя ирония?
Джек поднял голову, и его глаза медленно прошлись по всему ее телу оценивающим взглядом. Но Джек видел перед собой не опустившуюся женщину, но девушку, на которой когда-то женился и которая одним своим появлением в дверях заставляла всех мужчин в комнате как по команде поворачивать головы в ее сторону. Закончив осмотр, Джек посмотрел Элле в глаза и улыбнулся.
— А ты подумай, подключи свое воображение, — предложил он. — А еще лучше внимательно посмотри на себя в зеркало?
Действуя под влиянием только что пришедшей ему в голову мысли, Джек быстро подошел к Элле и, прежде чем она успела разгадать его намерения, схватил за руку и потащил через коридор к открытой двери в ванную.
— Отпусти меня! — Элла попыталась вырваться.
— Только когда я сам этого захочу.
Джек решительно забрал у нее бутылку с остатками бренди, развернул ее и поставил лицом к большому, позволяющему видеть себя в полный рост зеркалу. Сам же встал за спиной, крепко держа Эллу за плечи и не давая отвернуться.
— Посмотри, дорогая, — холодно предложил он. — Посмотри внимательно и скажи мне, что ты видишь.
— Нет!
Взгляд Эллы метнулся в сторону.
— Нет? Отчего же, Элла? Почему бы тебе не взглянуть правде в глаза? Правде. В конце концов, ты же настоящее сокровище, мечта любого мужчины.
— Не надо…
— Что не надо? Не говорить правду? Ты не хочешь, чтобы я был честным и откровенным? Тебе это не нравится, Элла? — яростно допытывался Джек. В исступлении он основательно тряхнул ее. — Боишься, что будет больно?
Элла не только не смотрела на свое отражение, она вообще отвернулась от зеркала, тогда Джек схватил ее за подбородок и насильно заставил поднять голову.
— Смотри же!
Но Элла закрыла глаза, не желая видеть ни своего отражения, ни Джека, никого.
Джек склонился над ней так близко, что она почувствовала на щеке тепло его дыхания.
— Открой глаза, Элла, — настаивал он. — Посмотри на меня, а потом на себя. Взгляни на себя и скажи, что ты видишь.
— Нет!
— А я говорю, да! Ну хорошо, если не сейчас, то через час, через два, через день. Послушай, Элла, когда-нибудь тебе все-таки придется взглянуть в лицо правде, раз и навсегда.
И Элла подчинилась. Она открыла глаза и в первый момент поморщилась, прочтя в глазах Джека ярость, смешанную с отвращением. Затем посмотрела в зеркало и увидела себя глазами Джека. Правда оказалась горькой.
— Ну?
Элла опустила глаза. Казалось, бойцовский дух совершенно ее покинул, тело как-то обмякло. И глядя на нее, Джек поймал себя на мысли, что совершенно не представляет, что творится в ее голове.
— Настоящее сокровище, — глухо проговорила она. — Мечта любого мужчины.
— Только одного мужчины, Элла, вот этого. Для меня ты самая прекрасная женщина в мире. Я хочу тебя, Элла.
— В таком случае ты просто дурак, Джек, — вот тебе твоя хваленая правда. Да, я посмотрела внимательно, теперь твоя очередь. Посмотри на меня, я же развалина.
— Да.
Ее голова дернулась, глаза расширились от изумления.
— Мы же решили говорить правду, Элла, — тихо напомнил Джек. Его пальцы по-прежнему лежали на ее плече, но он ослабил хватку, прикосновение стало почти нежным.