– Не тревожься, боярин, догляжу в исправности! – заверил отрок, по-своему поняв долгий взгляд сотника. – Меня здесь знают.
Некрас сунул ему повод и направился в медовые ряды. Там он, не обращая внимания на зазывания торговцев, остановился у воза молодки в расшитой рубахе. Молодка улыбнулась, показав ровные белые зубы.
– Добрый мед, боярин! Сама варила!
– Почему сама? – спросил Некрас, пристально разглядывая молодку.
– Некому более – вдовая я, – ответила молодка, ничуть не смущенная его взглядом. – Муж дружинником был, летось сгинул в сече. – Молодка вздохнула, но по всему было видно: если она и горевала о муже, то недолго. – Спытай меду, боярин!
Некрас кивнул. Молодка зачерпнула глиняной кружкой из корчаги и поднесла ее сотнику. Некрас медленно выцедил кружку до дна и крякнул:
– Добрый мед!
– Сколько брать будешь? – деловито спросила молодка. – Корчагу, две?
– Я верхом приехал…
– Скажи куда, отвезу.
– Сказать не можно, а вот сам заехал бы!
Молодка пристально посмотрела на сотника, и щеки ее зарумянились.
– Моя изба в посаде, третья от полуденных ворот. На воротах петух резной. Спросишь Улыбу, всяк покажет.
– Баня у тебя есть?
– Есть! – подтвердила Улыба. – Приходи – попарим, угостим, спать уложим, коли мед в ноги ударит.
Некрас достал из кожаного кошеля серебряную ногату и протянул Улыбе.
– Задаток!
– Такому боярину можно и на повер! – возразила Улыба, но монету тут же спрятала. Затем зачерпнула и поднесла сотнику еще кружку. В этот раз Некрас пил не спеша, улыбаясь и переглядываясь с молодкой.
– Чей это отрок? – спросил, возвращая пустую кружку. – Который кобылку мою держит?
– Ничей! – пожала плечами Улыба. – Сирота. Крутится на торгу: кому коня подержит, кому покупку снесет. Ломоть хлеба дадут – он и рад.
– Давно здесь?
– С прошлого лета. Как Великий веси вкруг Белгорода пожег, много люду в город набежало. Кто потом к себе воротился, кто здесь устроился. А этот остался при торгу.
– Что ж никто не берет?
– Своих, поди, не прокормить! – вздохнула Улыба. – А тут чужой… Хотя отрок он добрый – услужливый, честный. Худого не слыхала.
– Увидимся вечор! – попрощался Некрас и отправился в хлебные ряды. Там остановился у воза с пирогами.
– Бери, боярин! – оживилась толстая торговка. – С зайчатиной, горячие, укусные – лучше не сыщешь. Одна белка за пару.
Некрас достал из кошеля серебряную ногату, ножом разрезал ее пополам, затем половинку – еще надвое. Маленький кусочек серебра отдал торговке, взял пироги. Один сразу сунул в суму, второй разломил. Вкусно запахло горячим хлебом и печеным мясом. Некрас куснул, одобрительно кивнул и пошел к коню, жуя на ходу. Подойдя к отроку, сунул ему целый пирог.
– Спаси тебя бог, боярин! – обрадовался тот.
Пирог отрок разломил пополам, одну половину сунул в холщовую суму, от второй стал жадно откусывать – было видно, что голоден. Некрас спокойно дал ему доесть, затем отстегнул от седла кожаную флягу, напился сам и напоил отрока. Тот благодарно поклонился.
– Как звать?
– Олята.
– Меня – Некрас, княжий сотник.
– Тот самый? У которого змей?
– Откуда ведаешь? – удивился Некрас. – Святояр сказал: тайна это.
Олята засмеялся.
– Твой змей на лугу сотню обгадил, жены дружинников Оляне ворох грязных портов нанесли. Так лаяли тебя! Все поведали. Оляна порты два дня мыла.
– Кто такая Оляна?
– Сестра. Мы разом родились, только я первый! – гордо уточнил Олята. – Потому и назвали так: Олята – Оляна.
– Батьки живы?
– Дружинники Великого летось посекли, – вздохнул отрок. – Мы с Оляной как раз по грибы пошли. Вернулись – весь горит, люди посеченные повсюду. Всю родню побили, идти некуда. В город подались. Оляна порты да рубахи моет, я – на торгу.
– Голодно?
Вместо ответа Олята вздохнул.
– Лет сколько тебе?
– Четырнадцать.
– Иди ко мне в службу! Сыт будешь, одет.
– А служба какая?
– За конем смотреть, домом.
– Порты мыть и шти варить? – насупился Олята. – Я не баба!
– Найдем бабу! – усмехнулся Некрас, бросив взгляд в медовые ряды.
– Улыба не пойдет! – возразил Олята. – Сама девку для работы держит.
– Глазастый! – нахмурился Некрас.
– В городе живу! – шмыгнул носом Олята. – Сестру мою бери! Она работящая.
– Мала больно! Болтлива небось.
– Не. Как батьков посекли, молчит совсем.
– Мову отняло?
– Не! Говорить не хочет.
– Ладно! – согласился Некрас. – Станет много болтать – выгоню. У меня строго! Перебирайтесь сегодня же – мой дом при конюшне в Волчьем Логе. Знаешь? Вот… Остановят дружинники, скажешь: Некрас нанял. В доме холсты, сукна, кожи – сошьете себе одежу, а еды много.