Мишке тоже захотелось стать сильным. Он сжал в пухлом кулачке динамометр, надулся, покраснел, даже рука у него задрожала.
— Не так, не так сильно! Сломаешь! — послышалось от дверей.
Дядя Коля стоял причесанный, ясноглазый, в белой рубашке с расстегнутым воротом.
Мишка, забыв о силомере, смотрел во все глаза на вошедшего.
— Сколько выжал? — спросил дядя Коля.
Олежка взял у друга силомер, нахмурил прямые брови — он не мог еще быстро разбираться в этих делениях.
— Шестнадцать, — наконец объявил он. — А я — двадцать четыре. Вот! На восемь килограммов больше.
— Стоп! — неожиданно сказал дядя Коля и прикрыл дверь, словно что-то увидел и теперь боялся, что оно может убежать из комнаты. — Стоп, — повторил он. — Давайте мыслить, как говорит Аркадий Райкин.
— Что делать? — не сразу сообразил Олежка.
— Мыслить. То есть думать. Только не просто думать, а крепко думать, изо всех сил. Готовы?
— Я готов, — заранее улыбаясь, сказал Олежка. Опять какую-нибудь шутку дядя Коля придумал!
— Так что ты про восемь килограммов сказал?
— Что больше Мишки выжал. Правой рукой.
— Верно. А как сказал?
— Обыкновенно. Как еще говорить! Просто сказал.
— Трах-бах-тара-рах! — Дядя Коля с досадой махнул рукой.
Олежка был в полной растерянности. Даже не рассмеялся на это странное «трах-бах-тара-рах!».
— Ты ведь про эти восемь килограммов сказал радостно, — подсказал дядя Коля.
— Конечно. Я же больше выжал.
— А кто тебе Миша — друг или враг?
— Мишка-то? Еще какой друг! В одном классе учимся. Теперь вместе за партой будем сидеть. И уроки вместе будем готовить.
— Это здорово! Молодцы! Тогда почему же ты обидел лучшего друга Михаила?
— Когда? — изумился Олежка.
— Минуту назад. Когда так радостно объявил, что выжал больше. Это же все равно, если бы ты сказал: «Вот я какой силач! А ты — слабак».
— Я этого не говорил, — нахмурился Олежка.
— Верно. Но так получилось. — Дядя Коля, увидев, что племянник совсем расстроился, вдруг присел, посадил его на растопыренную ладонь — и не успел Олежка охнуть, как голова его оказалась под самым потолком. Никогда не видел он свою комнату с такой высоты. Небо в окне исчезло. Стол и стулья будто присели. А Мишка смешной! Стоит внизу, задрав голову, глаза круглые выпучил и смотрит так, словно не к потолку он взлетел, а в бездонный космос. Мишка. Друг Мишка. Да разве он хотел его обидеть? Нет, ну вот нисколечко!
Спустил дядя Коля Олежку по круговой параболе вниз, на пол, и серьезно сказал:
— Только, пожалуйста, Олег, не подумай, что я какой-то придира или зануда. Сам таких не уважаю. Просто я ужасно, до чертиков не люблю, когда людей ни за что обижают. Да еще близких друзей. А нам — жить с тобой вместе, дружить.
«Дыши, как океан»
К утренней физзарядке у Слежки отношение было сложное. С одной стороны, все уверяли, что зарядка — дело полезное, просто необходимое.
С другой стороны, Олежка не мог не видеть, что многие люди относятся к зарядке несерьезно. Знают о пользе зарядки, а что толку? Например, Олежка и ведать не ведал, кто в их большом дворе по утрам физзарядку делает. Может, и вовсе нет таких.
Не делает зарядку по утрам и мама. Услышит иной раз звуки марша из динамика, что висит на кухне, и лишь вздохнет:
— Время, время. Где взять его? Если бы в магазинах продавалось…
И отец, сколько помнит Олежка, всегда на время жаловался: не хватает. Он вообще, как мама говорит, «горел на работе». Убегал в институт чуть свет, вечера просиживал за книгами и техническими журналами.
В прошлом году как специалиста по автоматическим приборам отца командировали во Францию.
Дядя Коля разбудил племянника, когда еще не было семи часов.
Олежка с трудом разлепил веки (так рано он никогда не вставал). Дядя Коля стоял в синих спортивных брюках, бронзовое тело его, сплошь состоящее из литых бугров мускулов, казалось, само говорило: «Вставай, бери гантели, эспандер, обливайся холодной водой!»
— Ну, лук репчатый!..
— Зарядку будем делать? — догадался Олежка.
— Царица здоровья! Хочешь не хочешь — надо… Ну, ты сбегай, куда следует, а я пока открою окно.
Олежка спал с раскрытой форточкой. А дядя настежь распахнул обе рамы, штору сдвинул в угол. И получилось, будто они одновременно и в комнате и на улице.