— Дульси — девчонка горячая! — Драмжеру хотелось проявить щедрость. — Она вам понравилась? Да ей только дай побарахтаться в постели, как утке в воде!
— Да, с ней не сравнится ни одна девка в целом штате Мэн! А это что такое? — Бингем придержал лошадь и указал на зарево в небе.
Они как раз въехали в Новый поселок. Все окна в поселке были темны, но зарево было таким ярким, что, казалось, преждевременно загорелась заря.
Драмжер мигом протрезвел и привстал в стременах.
— Это на нижнем поле… Там девять акров, самый лучший хлопок, тюков десять, а то и больше. На две тысячи долларов!
Он хлестнул коня. До дома Брута оставалось всего несколько ярдов. Он подъехал к темным окнам и драл глотку до тех пор, пока из распахнувшихся ставен не высунулись головы Брута и Беллы-Анни.
— Живее собирай людей, Брут! — крикнул Драмжер. — Пускай бегут, кто в чем есть. Горит поле в девять акров! Пожар только начался.
— Лучше сам скачи и поднимай их, Драмжер! Пускай тащат заступы, мотыги, лопаты. Надо вырыть ров, иначе все сгорит.
Крис и Бингем, слышавшие разговор, поскакали в разные стороны, созывая людей и давая указания. Одни выбегали из дверей одетыми, другие в чем мать родила, третьи — прихватив штаны и рубаху; у каждого в руках был, впрочем, какой-нибудь инструмент. Все устремились за Брутом. К счастью, до поля было рукой подать. Один его край уже занялся, но всех остановило зрелище огромного, футов шесть в высоту, креста, полыхавшего на пригорке, на фоне черного неба.
— Чертов Клан! — схватился за голову Бингем. — Я думал, что они еще не добрались до Бенсона!
Ответом ему были выстрелы, конский топот и белые всадники, мелькнувшие за деревьями. Поджигатели ускакали, оставив после себя только треск пожара. Крест начал разваливаться, поднимая снопы искр.
Все вместе с Брутом взялись за дело. Драмжер, Крис и Бингем поспешили им на подмогу. Траншею рыли как можно ближе к полосе огня, швыряя землю в пламя. Траншея получилась мелкая, зато в три фута шириной. Огонь так и не вырвался из угла поля и вскоре совсем утих. Снова сделалось темно. Люди следили, как пожарище заволакивается пеплом. Теперь можно передохнуть. Ночь была совершенно безветренная, поэтому пожар вряд ли мог разгореться снова.
— Кому-то придется сторожить здесь до утра, — сказал Брут.
— Тем, кто останется, я плачу по сорок центов, — объявил Драмжер, после чего все тушившие пожар работники изъявили желание побыть сторожами, даже те, кто прибежал сюда голышом. Драмжер понял, что опасность миновала. Он и двое белых, лица которых были покрыты гарью, так что их трудно было отличить от чернокожих, сели на коней и поскакали к Большому дому.
— Чертов Клан! — твердил Бингем. — Сначала «Черные всадники», потом «Рыцари белой камелии», теперь Ку-Клукс-Клан! Проклятые южане, и когда они уймутся? Стреляешь в них, моришь голодом, а эти сукины дети никак не согласятся, что потерпели поражение. Теперь ты видишь, — он повернулся к Драмжеру, — в чем важность «Союзной Лиги»? Этим белым мерзавцам нужно одно: снова превратить вас в рабов, и, если мы не будем давать им отпор, они добьются своего. Так и скажи своим друзьям из Нового поселка. Пускай знают, что если им хочется остаться свободными, то придется вступить в Лигу и заделаться республиканцами. Объясни им, что это — их единственная надежда.
— Что же они натворят еще? — Драмжер нахмурился. — Сегодня они подожгли хлопок, а завтра? Спалят Фалконхерст?
— Не выйдет! — вмешался Крис. — Я объявлю в Фалконхерсте комендантский час и выставлю часовых.
— Лучше раз и навсегда избавиться от Клана! — крикнул полковник. — Вырубить под корень!
— Пока вы этого не добились, мне придется охранять Фалконхерст. Не хочу, чтобы меня сожгли заживо прямо в постели.
— У нас один путь, господа. — Бингем понизил голос. — Либо мы, либо они. Лига или Клан, демократы или республиканцы. Для тебя, Драмжер, это означает: свобода или рабство. Вот почему нам необходим твой голос. Если белые и черные сплотятся, то мы выиграем. Мы посадим негра в губернаторское кресло, пошлем в вашингтонский сенат, черные будут заседать в палате представителей. Мы раздавим проклятых южан! Вот когда все перестанут замечать разницу, черный ты или белый.
Они свернули на аллею, ведущую к Большому дому. Человек, дежуривший на веранде, при виде всадников отделился от колонны и побежал к ним со всех ног, крича на бегу:
— Мистер Максвелл, мистер Максвелл! — Это был Валентин. От волнения он размахивал руками. — Миссис Софи совсем плоха! Скачите-ка вы в Новый поселок за мамашей Хестер и тетушкой Клини. Миссис Софи нужна повитуха. Ей совсем худо, мистер Максвелл!