Все последние годы Андреа знала, что однажды они с Лео поженятся, и мысли об этом наполняли ее волнением и восторгом. Жена Лео… хозяйка «Галеон-Хауса»… чего большего могла желать от жизни любая девушка?
И вот теперь они помолвлены — формальность, лишь немногим менее обязывающая, чем сам брак. А несколько дней назад Лео надел ей на палец тяжелое старинное кольцо, и Андреа была сильно взволнована торжественностью момента и тем, что сказал при этом Лео.
«До конца года я надену другое кольцо на твой палец, Андреа, — серьезно заявил он. — Простое золотое. И это в глазах всего мира будет более важным событием, чем просто объявление нас мужем и женой. Но это кольцо для меня, и, я надеюсь, для тебя, служит символом. Ты знаешь, как много женщин рода Тревейнов носили его, и ты помнишь традиции: абсолютная верность и непоколебимая преданность. Вручая его тебе, я даю тебе доказательство моей веры в тебя, веры, что в тебе я нашел эти качества. Принимая его, ты обещаешь, что я не буду разочарован. Ты меня понимаешь?»
Да, она все понимала, и ей это льстило и воодушевляло ее. Но теперь она уже не была так уверена в этом. Почему тогда Лео не сказал, что любит ее? Почему даже не поцеловал? И… и даже больше: вместо того чтобы спросить, хочет ли она выйти за него замуж, он просто принял это как само собой разумеющийся факт.
Только появление Саймона заставило Андреа задуматься над вопросами, которые она не побеспокоилась себе задать раньше. И причиной этого стало его нежелание оказать ей то же почтение, какое он оказал Мадам. Андреа усомнилась в своей способности пробудить интерес в мужчине.
Внезапно она ощутила сильное желание отбросить эти мысли… убежать от них. Она повернулась и решительно поплыла к берегу. Бросив взгляд на вершину утеса, девушка остановилась.
С того дня, как Люк Полвин стал ей надоедать, Лео приказал одному из егерей сторожить на скале, пока Андреа плавает. Сначала она сожалела о его присутствии, поскольку оно отнимало у нее великолепное чувство, будто весь мир в этот миг принадлежит только ей одной. Но также и давало уверенность, что Люк не побеспокоит ее вновь.
Андреа увидела на скале силуэт Николаса, егеря, с ружьем под мышкой. Но с ним был еще кто-то. Высокая, худощавая фигура… Нет ошибки — это Саймон. Очевидно, он хотел спуститься в бухту, и Николас объяснил ему, что есть приказ хозяина никого не пропускать туда.
Андреа злорадно хихикнула и тут же набрала полный рот воды. Но это стоило того! Надменный Саймон Тревейн разбит в пух и прах, и спесь с него сбита! Хотя он гость дома и их близкий кузен, тем не менее он, как и любой другой, должен строго придерживаться правил, когда дело касалось ее. Так велел Лео. Когда Андреа подплыла к берегу, ее чувство собственного достоинства было полностью восстановлено.
После завтрака двое мужчин отправились вниз, в гавань. Оба были довольно молчаливы.
Этим утром кричащие чайки и большие бакланы рано разбудили Саймона, и он решил искупаться. Но, обнаружив, что путь к морю закрыт, он был потрясен. Стражник вежливо объяснил, что у него приказ, и Саймону хватило здравого смысла смириться с ситуацией и ретироваться. Но он не мог не заинтересоваться, как долго это продолжается. Пост установлен до его визита… или в расчете на него? Он многое хотел бы узнать, но меньше всего намерен был задавать вопросы. А Лео, он был в этом уверен, не станет сам упоминать об инциденте, хотя ему непременно доложили.
В гавани Лео указал на «Баклан», и Саймон присвистнул.
— Ну и величина!
Вся команда, включая Люка Полвина, находилась на борту, и Саймон повсюду, куда бы они ни пошли, ловил на себе любопытные взгляды. Но поскольку Лео их игнорировал, он поступил так же. К тому же на траулере было много интересного, поглотившего его внимание.
Оборудован «Баклан» был роскошно. Особенно поражала каюта Лео. Обшитая панелями орехового дерева, с удобной койкой, столом и креслом, она больше подошла бы для частной яхты, чем для рыбацкого судна.
Машинное отделение траулера произвело на Саймона огромное впечатление. Он приготовился к тому, что уже не раз встречал на кораблях, и не ожидал увидеть столь мощных моторов.
— Вот это да! — восхищенно воскликнул он.
— Люблю иметь скорость в запасе, — небрежно бросил Лео.
— Фамильная черта? — сухо намекнул Саймон. — Мне помнится, что один из Тревейнов… капитан Джереми, кажется, где-то в восемнадцатом веке, не так ли? Так вот, этот Джереми предпочитал корабли, способные удирать, когда это требовалось. Но он, если быть точным, был контрабандистом!