Я по-деловому закинула ногу на ногу, важно кивнула.
— Слушаю вас, Иван Андреевич.
Он отчего-то поморщился. Что такое? Я неправильно его имя сказала? Так нет же…
— В общем, так. После десяти вечера на улицу ты не выходишь, — да не особо-то и хотелось. Я в своём городе вообще после девяти вечера запиралась на все замки и сидела в своей комнатушке, как мышка. — У меня, конечно, все бойцы вымуштрованы, но раз в год и палка стреляет. Думаю, ты уже это поняла в изоляторе. Также нельзя выходить из дома в откровенной одежде. Не стоит провоцировать голодных мужиков, — тааак, а в пределах дома, значит, можно носить откровенную одежду? Хмм… — Во всём слушаться Нину. Она здесь и за няньку, и за экономку. Трудится у меня очень давно, и я всегда был доволен её работой. Постарайся сделать так, чтобы я и тобой был доволен, — прозвучало как-то неоднозначно, нет? — В остальном ты сама решаешь, что есть, когда отдыхать и чем заниматься в свободное от работы время. Разумеется, никаких свиданий и блядства. Запомни мои простые правила и следуй им. Ну что, договорились?
Я поджала губы, кивнула. Всё хорошо, конечно, и даже очень привлекательно. Но с каждой секундой своего пребывания в этом доме я буквально попой чуяла какой-то подвох. Не бывает так радужно и идеально. По крайней мере, у меня не было никогда. А тут вдруг блага такие на голову свалились… Подозрительно. Паранойя, скажете вы? Не исключено. Но разве у вас не возник вопрос: почему — ты, Мила? Почему не та же Таисия, которая работает здесь годами? Почему не какая-нибудь другая девушка, которых в городе надежд, уверена, пруд пруди?
— О чём задумалась? — Бекет сложил руки в замок, наклонился ко мне. — Поделишься?
— Что? Аааа… Я — нет… То есть, я согласна. Да.
Он удовлетворённо улыбнулся, откидываясь на спинку кресла, и что-то в его взгляде мне не понравилось. Впрочем, эту всю мнительность надо бы засунуть куда подальше. Станиславский, блин, в юбке. Есть отличное жильё, еда, работа. Так чего киснуть?
А «дяденька» Иван обо мне позаботится, как и обещал. Всё же хорошо, да?
— Спасибо, дяденька… То есть, Иван Андреевич, — я что, вслух это ляпнула?!
— Чего? — протянул поражённо, подавшись вперёд, и я с трудом сдержала усмешку. — Какой я тебе дяденька? — прогремел недовольно, и тут уже я не удержалась, засмеялась, склонив голову.
Бекет вдруг возник рядом, навис надо мной, как огромная пантера (почему-то именно этот зверь пришёл на ум), и смех застрял где-то в глотке, вызывая кашель.
— Ещё раз так меня назовёшь, я тебе ремня всыплю. По-отечески, — в его угрозе не было и намёка на шутку. Вот совершенно.
— Я пошутила, — выдавила из себя полуживую улыбку, и взгляд Бекетова смягчился.
— Смотри мне, шутница, — тяжеленная как молот рука легла на моё плечо, крепко сжала и помассировала напрягшиеся мышцы. — У меня чувство юмора отсутствует. Могу не оценить шутку, — рука переместилась на мою шею сзади, помассировала там. Грубовато так. И взгляд его стал странным. По моему лицу блуждает, будто что-то выискивает. Крылья носа раздуваются и дышит Бекет так шумно… Не поняла я что-то… — Ну всё, беги, осваивай свою комнату. Я вечером привезу тебе вещи.
Вот это торкнуло. Аж всё тело свело в судороге. Давно его так не накрывало. Чтобы до дрожи в конечностях. Чтобы потерялся и забылся.
Надо выпить. Выпить и потрахаться. Всегда помогало расслабиться. А то так, чего доброго, девочку оформит раньше времени. Не то чтобы эта идея ему не нравилась, но вроде как нехорошо. Пусть хоть пару дней отдохнёт, приживётся. А там уже можно и в наступление пойти.
И снова поморщился. Что за сопли он, блядь, развёл? Какого лешего вообще? Как в детском саду.
— Папочкаа! — из коридора послышался окрик дочери — идёт его искать. — Ты здесь! — дверь приоткрылась, и маленькая бестия впорхнула в кабинет. — Я соскучилась! — бросилась к нему, видимо, воспользовавшись моментом, пока Нина отвлеклась на Миланку. Милана… Милка.
— Ну что ты, — подхватил её на руки, подбросил вверх, и мелочь радостно завопила. — Хочешь погулять с папкой, а?
— Да! Да! Да! Уррра! Гуляять!
Крепко прижал дочь к своей груди, уткнулся в кудрявую макушку.
— Ты моя принцесса.
— Пап, а это наша новая мама, да? — мелкая упёрлась в его грудь ручками, заглянула отцу в глаза. — Ты мне её подаррил?
Иван вздохнул, невесело усмехнулся.
— Она наша с тобой.