-- Ну, теперь-то он испугался... А то красный был, как девка.
Юстин молчал.
Вот так, значит. От тех вербовщиков он в могилу спрятался... Напрасно, выходит, старался. Напрасно Огонька прикончили, напрасно деда чуть не забили до смерти... Потому как все равно -- вот она, судьба. Хозяин Колодцев говорит -- нет будущего, а народная мудрость не соглашается -- чему быть, мол, того не миновать...
-- Я не боюсь, -- через силу выговорил Юстин.
-- И славненько, -- одобрил стражник. -- Вон к тому тощему в седло сядешь. За спину. Понял?
-- Куда? -- едва слышно закричал дед. -- Не пушу!
-- Ты, старый суслик, под копыта-то не лезь, -- рассудительно посоветовал стражник. -- Пустишь ты, не пустишь -- тебя не спрашивают...
И обернулся к Юстину:
-- Что стал?
...Он оказался сидящим за чьей-то потной спиной. Босые ноги болтались в воздухе; кричал вслед дед, и Юстин кричал в ответ, что не волнуйся, мол, скоро вернусь...
А лошадь пустилась рысью -- и скоро не стало видно ни дома, ни забора, а только спина, перетянутая кожаным ремнем, спина -- и немножко неба.
x x x
Расстояние, на которое Юстиновой кляче требовалось много часов, сытые лошади стражников одолели играючи. Один раз остановились у колодца -умыться, напоить лошадей, перекусить; пленнику дали кусок мягкого черного хлеба, он откусил раз -- и не смог больше есть.
-- Эй, парень, -- сказал ему стражник, за чьей спиной он ехал, -- а что ты натворил-то?
-- Натворил? -- тупо переспросил Юстин. -- Я... а разве меня -- не в солдаты?
-- Не-ет, брат, -- хмыкнул старший, тот самый, что привез за поясом свернутую в трубочку бумагу. -- Тебя по специальному приказу велено доставить, так что ты у нас важная птица! Может, языком трепал в таверне?
-- Сроду не бывал я в тавернах, -- пролепетал Юстин.
-- Ну да разберутся, -- бросил тот, у кого Юстин ехал за спиной.
-- Наше дело доставить... Ну что, трогаем?
И они снова поскакали, и Юстин все пытался сообразить, откуда на него могла свалиться беда -- но его подбрасывало на конском крупе, и мысли сбивались, будто масло в маслобойке.
Было уже темно, когда въехали в город.
x x x
Над большой комнатой нависал низкий, черный от копоти потолок. Юстин шагнул через порог -- и остановился; комната была полна народу, и все лица обернулись к вошедшему.
За его спиной скрежетнул засов.
-- Еще один, -- сказал кто-то.
-- Парень, ты чей?
-- Юстин я, -- хрипло сказал Юстин. И переступил с ноги на ногу.
-- Ну так заходи, -- сказал смуглый парень, по виду лет двадцати. -Все мы тут... такие. Не бойсь, заходи.
Вдоль стен комнаты тянулись лавки. Кое-кто лежал, закинув ногу на ногу, кто-то сидел на полу, на куче соломы. Смуглый парень похлопал ладонью по свободному месту на лавке рядом с собой:
-- Иди, сядь...
Из-под ладони его выскочил многоногий домохранец, возмущенно пискнул, погрозил тонким кулачком. Смуглый парень равнодушно сощелкнул пискуна в щель; Юстин вздрогнул -- он терпеть не мог домохранцев. Брезговал.
-- Меня Акиром зовут, -- сказал смуглый парень. -- Я деревенский, но в городе нанялся водовозом... Так меня прямо с улицы сграбастали. Сегодня утром.
-- А за что? -- спросил Юстин, оглядываясь. Лица вокруг были молодые и не очень, напуганные и равнодушные, угрюмые и отрешенные. Один мальчик лет тринадцати сидел, забившись в угол, и тер кулаками глаза.
Акир фыркнул:
-- За что, за что... В армию когда берут -- разве спрашивают за что?
-- А нас разве в армию? -- осторожно спросил бородатый мужчина с лавки напротив.
-- А куда? -- снисходительно хмыкнул Акир.
-- Я слышал, -- сказал Юстин, -- что меня по специальному приказу...
-- Возомнил, -- фыркнул тучный юноша с очень бледным, не знающим загара лицом. -- Прямо сейчас! Будут на всякую деревенщину специальный приказ сочинять...
Узники загалдели:
-- А что...
-- Сам деревенщина...
-- В армию, это точно... Князь призывает...
-- Не в армию! Какой князь, ты с дуба свалился?! Свергли князя, наместник есть...
-- А я разве говорю, что Краснобровый?
-- Краснобровый...
-- Краснобровый объявился! -- веско заявил Акир. И добавил, удовлетворенно оглядывая притихших собеседников: -- Краснобровый не умер, оказывается. Все брехня... нам сабли дадут, самострелы, каждому -- коня хорошего...
-- Разогнался, -- мрачно сказали из угла. -- Пешком потопаешь, пушечное мясо.
-- Ты, может, и пушечное мясо, -- обиделся Акир, -- а у меня отец охотник... Я такой стрелок, что меня в войске на вес золота...
-- А меня вообще скоро заберут отсюда, -- сказал тучный юноша. -- Я здесь случайно.
-- Погоди, -- перебил его жилистый светловолосый парень с оловянной серьгой в ухе. Обернулся к Акиру: -- Кого, ты говоришь, мы воевать пойдем? Краснобрового? Или, наоборот, под Краснобрового знамена? Кто рекрутирует-то?
-- Меня заберут, -- упрямо повторил тучный, и его ткнули в бок.
-- Я слышал... -- снова начал Юстин, хотя голос его тонул в общем гуле голосов. -- Я слышал, что не в армию, не в войско!
На его слова не обратили внимания. Все говорили разом, никто никого не слушал, всем было страшно и муторно, всех неизвестно зачем выдернули из повседневной жизни, все боялись будущего, все хотели выговориться... В конце концов Юстин уснул, свернувшись калачиком. Во сне к нему пришли эльфуши, выгрызающие сердечки на круглых розовых яблочных боках; Юстин кричал, чтобы перестали портить товар -- но эльфуши только издевательски скалили зубы...
А под утро Юстин проснулся оттого, что какой-то домохранец влез ему за шиворот. Юстин взвыл от отвращения, воем разбудил соседей и получил тумака от бородатого. Воздух в комнате сделался за ночь таким плотным, что из него можно было, наверное, отливать свечи.
Было уже светло, когда узников подняли, вереницей вывели во двор и велели умыться. Холодная вода вернула отупевшему Юстину способность соображать; отойдя в сторонку, он сосчитал товарищей по несчастью -- вместе с Юстином их оказалось сорок девять человек! Слишком много, чтобы содержаться в одной комнате с низким потолком, но явно недостаточно, чтобы пополнить армию.