Жилистый нехорошо усмехнулся. Взглянул на Юстина:
-- А ты? Где твоя матушка Краснобрового повстречала?
-- Вранье! -- выкрикнул Акир, но жилистый не обратил на него внимания.
-- Моя мать умерла, -- сказал Юстин. -- Давно.
-- А ты? -- жилистый обернулся к парню, сидевшему напротив и тоже не поднявшему руки, а потом к следующему; как-то незаметно смирившись с тем, что жилистый имеет право задавать вопросы, ему отвечали. Трое, как Юстин, не помнили своих матерей, у одного мать была маркитантка в обозе, а у еще одного мать была крестьянка, нарожавшая мужу одиннадцать детей, и все, минуй нас несчастье, живы-здоровы...
-- Братишки, -- с нехорошим смешком сказал тонкогубый вестник несчастья. -- Ну и рожи, покусай меня эльфуш. Что, и этот, -- он кивнул в сторону тучного юноши, -- и этот тоже -- мой брат?
И щелкнул пальцами, будто сбрасывая со стола домохранца -- жест, означающий крайнее презрение.
-- У меня отец охотник, -- тихо сказал Акир.
-- Ага, -- хмыкнул тонкогубый. -- Расскажи это той жирной жабе.
Юстин сжал виски ладонями, но легче не стало. Он понял, давно понял, о чем говорили жилистый и тонкогубый. Он понял -- и даже поверил.
Рекрутчина, вороны, страх. Вот что вспоминается при слове "Краснобровый".
"...Я брошу монетку, и никто не знает наверняка, как она упадет. Если выпадет мертвый князь..."
Дед -- знал? Вряд ли.
-- Понимаешь, -- сказал Акир жилистому, очень серьезно сказал, без тени рисовки. -- Я лучше буду верить своей матери, нежели какой-то жабе. Может быть, ты поступил бы по-другому -- твое право...
Юстин понял, что незаметно для себя теребит пластырь на руке и уже треть его раздергал бахромой.
-- Да сколько хочешь, -- равнодушно отозвался жилистый. -- Верь... Только вопрос весь не в том. Вопрос, братишки, вот в чем -- на кой ляд нас собрали? В бане попарить?
-- Прикончить, -- с непонятным удовольствием сказал тонкогубый. -- Так всегда делается. Когда свергают князя, то и детишек всех под нож -- чтоб, значит, диначтию сменить начисто.
-- Династию, а не диначтию, -- шепотом сказал Юстин.
-- Чего? -- тонкогубый прищурился.
-- Династию, -- сказал Юстин. -- А не диначтию.
-- А ты откуда знаешь, ублюдок?
-- От ублюдка слышу, -- Юстин даже чуть-чуть усмехнулся. -- Говорят: "Золотарь трубочиста пятнышком попрекает".
-- Ты, может быть, даже грамотный? -- после паузы поинтересовался тонкогубый.
-- Может быть, -- сказал Юстин.
-- А-а, -- тонкогубый отвернулся, будто потеряв к Юстину интерес.
-- Ребята, -- сказал Акир, окончательно растерявший всю свою браваду. -- Ребята... Ну не может так быть. Не бастард я. И ты, -- он ткнул пальцем в того парня, чья мать была крестьянкой и вырастила одиннадцать здоровых детей, -- ты тоже... И ты, -- Акир обернулся к Юстину. -- Что же ты веришь так легко, что твоя мать...
И Акир запнулся. Смуглое лицо его сделалось медным из-за прилива крови.
-- А то ты не знаешь, как это бывает, -- сказал в наступившей тишине веснушчатый парень лет двадцати. -- К нам на хутор Красноб-ровый ездил, как к себе домой. Кто из девок понравится -- готово, родителей не спрашивает и колечек не дарит, тут-таки и свадьба на один день...
Акир замотал головой:
-- Нет. Моя мать из дому не выезжала даже... Мой отец -- охотник!
-- Охотник, -- хмыкнул тонкогубый. -- Большой охотник до баб.
Акир вскочил и кинулся на тонкогубого; кто-то бросился разнимать, но по несчастной случайности получил в нос, разозлился и включился в драку на правах участника. Пролилась первая кровь; Юстин отошел в сторону, взял ведро с водой, стоявшее у порога, и опрокинул на дерущихся.
На него окрысились:
-- Дурак! Домохранец вонючий!
Драка сменилась перебранкой. Юстин смотрел, как Акир вытирает разбитый нос, как у веснушчатого стремительно заплывает глаз, как жилистый, бранясь по-черному, пытается отжать полы мокрой рубахи -- а перед глазами у него стояли яблоки, медленно валящиеся в высокую траву одно за другим.
И как трава покачивается, смыкаясь.
Теперь все смотрели на него.
-- Я не хочу умирать, -- жестко сказал Юстин. -- Это вы, домохраний корм, можете друг другу носы разбивать. Давайте, лупите друг друга... Братья-бастарды, вас же отобрали, вымыли, накормили и в чистое переодели. Сказать, кого в чистое переодевают? И что с ним потом делают? Или сами знаете?
-- Сядь, мальчик, -- негромко сказал жилистый с серьгой. -- Не отец семейства, чай, чтобы перед ужином добру учить.
-- Ты тоже не отец семейства, -- бросил Юстин. -- И он, -- кивнул на тонкогубого, стремительно теряющего этот свой признак из-за разбитой, быстро распухающей губы. -- Тут не спорить, кто главный, тут выбираться надо, нас тут девятнадцать здоровых лбов...
Сделалось тихо. Жилистый медленно обводил взглядом братьев-бастардов -Юстин видел, как он молча вербует себе сторонников.
-- У них сабли, -- тихонько предположил веснушчатый, тот самый, на чей хутор Краснобровый ездил, как к себе домой. -- И потом, дверь не выломать...
-- Тебя как зовут? -- спросил Юстин у жилистого.
Тот почему-то вздрогнул. Скривил губы:
-- Ну, Арунасом...
-- Ты, Арунас, не кузнец случайно?
-- Ну, кузнец, -- сказал жилистый после паузы. -- А ты откуда знаешь?
-- А сильный ты, -- Юстин смотрел жилистому в глаза, лесть его была безыскусна, как бревно. -- Посмотри, брат, мог бы ты эту дверь сломать?
Арунас ответил взглядом на взгляд. Хмыкнул:
-- Дешево же ты меня покупаешь, брат-бастард.
x x x
Они вспоминали расположение коридоров, загибали пальцы, считая стражников, предлагали, отвергали и соглашались, доказывали, спорили, но не дрались больше. Надо всеми висел один топор; Юстин скоро знал всех по именам, знал, кто чем слаб и в чем силен. Распоряжался по-прежнему Арунас -Юстин был при нем главным советчиком. Тонколицего вестника несчастья звали Уляном, сперва он отмалчивался, сидя в углу, но тень топора и лихорадочная жажда спасения в конце концов и его толкнули навстречу братцам-бастардам.
Юстин, никогда не имевший настоящих друзей, в течение получаса обрел восемнадцать почти родных душ. Арунас на поверку оказался не только тщеславным и сильным, но и умным, отважным парнем. Тучного звали Флором, у него обнаружилась необыкновенная память -- он до последней мелочи помнил, кто из стражников где стоял, чем был вооружен и куда смотрел.