-- Поди сюда, -- Юстин скорее прочитал эти слова по губам, нежели услышал их.
Бежать было некуда. С неприятным предчувствием Юстин подошел и остановился в двух шагах от Звора.
Глаза Ушастого были такими светлыми, что казались кусочками зеркала, отражающего небо, Юстин подумал, что этот вот красивый человек с большими, как лопухи, ушами вел в атаку войска, выигрывал битвы и собирал генералов к себе в шатер, и что он, Юстин, мечтал увидеть его хотя бы раз в жизни, перед боем, хотя бы над верхушками копий.
И что у него был шанс стать с ним вровень. Стать князем. Как странно; кто бы ему сказал восемь дней назад, что он будет сожалеть о княжьем венце, уплывшем прямо из рук...
-- Почему ты не боролся за победу? -- спросил Звор.
Юстин не знал, что ответить. Он в первый раз в жизни разговаривал с Ушастым вот так, лицом к лицу.
-- Уж не лошадь ли ты пожалел? -- Звор чуть заметно усмехнулся.
-- Нет, -- быстро сказал Юстин. -- Конечно, нет.
-- А почему, как ты думаешь, хороший князь не должен жалеть лошадей?
-- Я не знаю, -- сказал Юстин беспомощно.
Звор некоторое время разглядывал его. Потом кивнул:
-- Пойдем...
И зашагал к своей карете. Юстин тащился следом, не зная, куда себя деть, и, мельком оглядываясь, искал пути к отступлению, однако бежать было по-прежнему некуда.
Звор вошел в карету (дверь открыл и опустил ступеньку слуга). Юстин замешкался.
-- Сюда, -- сказали из бархатной полутьмы. -- Иди сюда, неудачник, я тебе что-то скажу...
И Юстин впервые в жизни влез в карету. Опустился на мягкое сиденье. Карета тронулась, но так легко, что Юстин почти не почувствовал толчка.
Звор сидел напротив. Ветер из приоткрытого окна теребил шелковую занавеску с гербом Краснобрового.
-- Так почему хороший князь не должен жалеть лошадей? -- снова спросил Ушастый.
-- А чего их жалеть? -- сумрачно спросил Юстин.
-- Вот и неверно, -- Звор потрогал мочку своего огромного уха. -Хороший князь, как и полководец, обязательно должен жалеть лошадей... Обязательно. Людей еще так-сяк, но лошадей -- всенепременно. Понял?
x x x
На террасе бил фонтан, в чаше его цветными лепестками плавали красные и желтые рыбки. Герб Краснобрового, вышитый шелком на темной тяжелой скатерти, был во многих местах закрыт донцами тарелок, бутылок и блюд.
-- Завтра примешь княжение, -- неторопливо говорил Ушастый. -- Дела мои здесь закончены... Людей тебе оставлю. И посоветуют, и научат. Пей. Отдыхай.
-- Мне надо деду весточку передать, -- сказал Юстин. Серебряная вилка в его руках была причудливо изогнута, и Юстин продолжал сгибать и разгибать ее, сам того не замечая. -- Мне надо деду дать знать, что я живой... И что я князь.
-- Ты еще не князь, -- Ушастый отхлебнул из кубка. -- Ты завтра будешь князь. Вот тогда хоть приказ подписывай, чтобы деда твоего разыскали и с почестями доставили, хоть сам к нему поезжай... Вилку оставь. А впрочем -гни, твое право, хоть все вилки переломай здесь, твое добро, не мое...
И Ушастый улыбнулся. И Юстин понял, что если сейчас не возьмет себя в руки -- хлопнется в обморок, как толстяк Флор перед жабой.
Он поднялся. Пошатываясь, подошел к фонтану. Перегнулся через бортик и сунул голову к рыбкам. В воде раскрыл глаза; дно фонтана было мозаичным, и на нем изображена была сцена купания толстомясых белокожих девиц.
Юстин выпрямился -- капельки холодной воды приятно щекотали шею, стекали за ворот новой шелковой рубашки. Он виновато оглянулся на Звора, однако Ушастый вовсе не был раздосадован Юстиновой вольностью -- наоборот, улыбался.
-- Сделай так, -- Звор щелкнул пальцами.
Юстин повторил его жест. Откуда ни возьмись выскочил слуга -- и с поклоном протянул Юстину полотенце.
Юстин почувствовал себя человеком, проглотившим солнце. Как будто светило мягко распирает его ребра, теплый шар изнутри толкается в грудь, намереваясь взлететь во что бы то ни стало и поднять с собой Юстина. Спрятав лицо в нежный ворс княжеского полотенца, он только сейчас -- спустя несколько часов -- полностью осознал, что произошло с ним и что за жизнь ждет его, начиная с завтрашнего дня.
Он заберет во дворец деда. И, конечно, он разыщет Аниту -- и сделает ее княгиней.
Он сравнялся с Ушастым Звором, на которого мечтал когда-то посмотреть хоть мельком.
Правда, Звор держит свою судьбу в собственных руках, а он, Юстин, пока что просто ставленник, счастливчик, которому повезло больше других...
Он проглотил слюну, будто пытаясь угомонить внутреннее солнце, загнать его ниже, в желудок. Вернулся к столу; кубок его был полон. Юстин отхлебнул и закашлялся.
-- Можно... спросить?
-- Разумеется, -- кивнул Звор.
-- Эти... люди, -- начал Юстин. -- Бастарды... Арунас... Акир... Флор... Где они сейчас?
Ему показалось, что огромные уши его собеседника чуть шевельнулись.
-- А ты как думаешь? -- поинтересовался Звор.
Юстин молчал. Ему сделалось страшно. Внутреннее солнце сжалось в точку и потемнело, как уголек.
-- Я не знаю, -- проговорил он медленно.
-- Ну вот ты -- без пяти минут князь... Где, по-твоему, они должны быть? Если мудро, по-княжески, рассудить? Как лучше для будущего, для страны?
-- Мудро, -- Юстин опустил голову. -- Если мудро... то конечно. Для будущего... Чтобы усобиц не было. Да. Но понимаете, -- он вскинул на Звора умоляющие глаза, -- ведь они же ни в чем не виноваты! Разве может князь казнить невинных?!
Звор улыбнулся. Голубые его глаза сделались чуть темнее; Юстину показалось, что он сейчас подмигнет.
-- Разумеется, нет, -- мягко сказал Ушастый. -- Разумеется, казнить невинных -- не дело... Я не ошибся в тебе, Юстин, ступай отдыхать, завтра тяжелый день... Ступай.
x x x
Он ночевал в княжеской спальне. И, разумеется, не мог сомкнуть глаз.
Величественно ниспадали портьеры. Мерцали ночные светильники. Пахло розовым маслом, но не приторно и душно, а так -- чуть-чуть.
Юстин лежал на высокой постели, под шелковыми простынями, на пуховых подушках, будто на облаке.