-- Не знаю и знать не хочу, -- шептал в ответ Юстин.
И дед замолкал.
Он сочинял Юстину обереги -- от случайного глаза, от недоброго помысла. Давал семена-обманки: бросишь такое в землю, и вырастет дерево, с виду старое, лет пятидесяти, и простоит сутки или двое, а потом распадется трухой. Такими обманками кого угодно с толку можно сбить: придет человек в знакомый лес -- а лес-то другой совсем...
Силки и ловушки, сооруженные дедом, помогали Юстину прожить если не сытно, то хотя бы не голодно. Другое дело, что лесовики не любят заговоренных силков: рвут их, путают, поганят пометом. От лесовиков у Юстина была соль пополам с волчьим порошком.
Близилась зима. В первое утро, когда выпал иней, Юстин пошел проверять ловушки -- и встретил в лесу Королеву наездников.
Под ногами не шелестело, как обычно, а похрустывало и даже позвякивало. Юстин вышел на поляну -- и увидел девочку лет четырех, в зимней меховой безрукавке, но простоволосую, с длинной светлой косой, небрежно перекинутой через плечо. Он уже открыл рот, чтобы спросить, откуда в лесу ребенок и не заблудился ли он -- когда вдруг увидел на высоких девочкиных сапожках шпоры с алмазными звездами.
Юстин замер с открытым ртом, а девочка смерила его внимательным взглядом -- и вдруг расхохоталась звонко, на весь лес:
-- Умора! Тебе могилу вырыли, а ты живой!
-- Ты думаешь, это смешно? -- шепотом спросил Юстин.
Девочка перестала смеяться, шагнула вперед, Юстин сразу вспомнил все страшные дедовы рассказы -- и уже ни на что не мог смотреть, кроме маленьких шпор, сияющих, как полуденный лед. И, кажется, уже чувствовал их на своих боках...
-- Та, которую ты ждешь, скоро придет к тебе, -- сказала Королева наездников. -- Она уже в пути... Йях-ха!
Юстин услышал шорох за спиной и успел пригнуться. Из кустов сиганул через Юстинову голову огромный волк; девочка вскочила на него верхом и всадила шпоры в бока:
-- Йях-ха! Прощай!
Беззвучно качнулись заиндевелые ветки.
x x x
Вернувшись к землянке, он сразу понял, что сюда кто-то наведался. Первым побуждением было бежать прочь сломя голову; он отступил к толстому дереву у тропинки, наложил на лук стрелу -- и долго оглядывался, прислушивался и принюхивался, пытаясь определить: где засада?
Засады не обнаружилось. Сквозь голые ветки было видно и тропинку, и вход в землянку, и замаскированный из нее выход, который Юстин устроил, как лис, на всякий случай. Если кто-то где-то и прятался -- то только внутри, а там больше двух человек не поместится...
Не опуская лука, Юстин подошел ближе.
-- Кто здесь?
Деревянная дверь медленно отворилась. В низком проеме стояла, пригнувшись, круглолицая девушка с короткими, до плеч, светлыми волосами.
"Та, которую ты ждешь, скоро придет к тебе. Она уже в пути..." Королева наездников никогда не лжет.
x x x
-- Я соврала тебе, -- сказала Анита.
-- Но ты ведь спасла мне жизнь...
-- А перед этим я соврала тебе. Прости, а?
-- Но ты ведь спасла мне жизнь!
Они лежали, обнявшись, и вокруг была темнота.
-- Я помнила тебя каждый день, -- говорила Анита. -- Я вспоминала тебя каждый час...
-- Ты убежала от отца?
-- Нет... Я еще не научилась убегать от него, но когда-нибудь научусь...
-- Но он знает, что мы вместе?!
-- Да... Он знает.
-- Значит, нам надо прятаться?
-- Я еще не научилась прятаться от моего отца... Даже круг, нарисованный Ножом Забвения, больше не помогает...
-- Значит...
-- Это мой отец велел мне принести тебе стекло.
-- Как?!
-- ...ничего не знала о тебе, не знала, что с тобой, не знала, где ты... Отец запер меня.
-- Как...
-- ...А потом он сказал, что тебя собираются убить и что если я хочу -могу отнести тебе стекло, которое уведет тебя от смерти... -- она счастливо рассмеялась. -- Хочу ли я... Если я хочу...
-- Ты успела в последний момент, -- сказал Юстин, с трудом переводя дыхание. -- Но потом... куда ты исчезла потом?
-- Тысячу раз в день я говорила ему, что рано или поздно убегу снова.
-- Убежала?
-- Я теперь буду с тобой... всегда. Он разрешил.
-- Что?!
-- Он разрешил. Он сказал: пусть. Он сказал, что ты ему нравишься.
-- Скажи еще...
-- Он разрешил. Мы будем вместе.
-- Не верю, -- бормотал Юстин, а теплое солнце распирало его грудь, толкалось в ребра. -- Не верю... Наконец-то...
Над землянкой гулял ветер. В маленькой глиняной печке догорали угли.
x x x
Юстин топил печку всю ночь. К утру в землянке было мокро и душно, а ветер, врывавшийся в щели, превращался в пар.
-- Теперь надо думать, где жить, -- сказал Юстин виновато. -- Если бы мы могли вернуться к деду... Но мы не можем. Князь...
-- Ушастый?
-- Нет, -- сказал Юстин, чувствуя неловкость оттого, что Анита ничего не знает и придется ей, оказывается, объяснять. -- Новый князь... его имя Арунас, раньше он был кузнецом...
И он рассказал ей все, что случилось с того момента, как на их с дедом двор заявились всадники на высоких конях, и до последнего испытания -- их с Арунасом скачки на клячах.
-- ...Знаешь, как наездники загоняют до смерти любую тварь, которую удастся оседлать? Вот так и мы должны были... Он нахлестывал и шпорил...
Юстин рассказывал, предвкушая, как удивится Анита, узнав, в чем на самом деле состояло испытание Звора -- однако рассказ его как-то сам собой оборвался в том месте, где умирающая лошадь Арунаса грянулась о землю.
-- И он победил? -- спросила Анита. -- А лошадь пала?
-- Пала, -- сказал Юстин, уже понимая, что не станет рассказывать дальше, и понимая почему. -- Он победил, и... он стал князем. А я убежал, потому что всех остальных бастардов Звор велел убивать...
Анита задумалась. Юстин понимал, что солгал ей ни с того ни с сего. Просто затем, чтобы не рассказывать о ночной встрече с ее отцом. Об их разговоре. О красном шелковом флажке.
Стала бы Анита любить человека, в чьей душе чужой рукой оставлен кусочек красного шелка? Может быть, зря он утаил правду?
Может быть, Анита спросит сейчас -- но почему же ты был в княжеских покоях, когда я принесла тебе стеклышко?