— Ясно, — ответила она без тени эмоций и, развернувшись, пошла к выходу.
— Хината?
— Не верю, что я говорю это в свои-то годы, но… мне нужно выпить. Не знаю, что меня больше шокирует, твоя фантазия или откровения?
Пожав плечами, он распечатал книги с описание местных бытовых техник, именуемых «способностями или чудесами», и продолжил их изучение. Общий принцип использования был схож, но требовал ощутимо лучшего контроля чакры, что наводило на мысли об общих корнях с ниндзюцу.
Индра предположил, что в прошлом мог найтись беглый синоби или монах из храма, что видоизменил ниндзюцу так же, как «Первый Индра» изменил ниншу. Но «способности» стали не эволюционным скачком, но альтернативой, одновременно более сложной и более простой, со своими плюсами и минусами.
Из книг о местных жрецах и руномантах он смог сравнить разницу в искусстве фуиндзюцу, вновь придя к выводу, что они даже уступают нынешнему искусству Узумаки, что деградировало на протяжении десятилетий.
Всё это нисколько не радовало демона, вновь обрётшего волю к жизни. Может, он и не отказался от затеи «Красивого ухода», но не стал ставить его во главе угла, решив попытаться исправить положение без применение той чернухи, что описывалась в свитках Хирузена.
Убрав книги, демон вновь прочитал письмо, что дарует ему полную свободу действий на территории Страны Света. Убрав бумагу в печать, он принялся размышлять о произошедшем, начиная от нервного срыва, заканчивая весьма выгодным предложением от, пожалуй, сильнейшего синоби в мире.
И снова он почувствовал, что играет в чьём-то спектакле, подобно хорошей марионетке. Сперва он подумывал на Хирузена, но быстро отмёл этот вариант. За год практики он научился отлично распознавать ложь, и чувствовал искренность бывшего хокаге. На втором месте был Зецу, по воспоминаниям от иномирного Асуры он помнил, что «Клякса» манипулировал синоби на протяжении тысячи лет, делая ставку на клан Учиха ради обретения риннегана. Но правила этого мира отличаются от правил того, тут нельзя воскресить Мадару, поскольку он не мёртв и сидит в одноместном гостиничном номере.
К тому же, для воскрешения существа уровня Кагуи требуется запредельное количество энергии сравнимое с Джуби. Но в этой реальности Акацки не стали той зловещей организацией из «правильного мира», они так и остались силами сопротивления режиму Ханзо. Они не собирались и не собираются ловить биджу. Да и не опасался Индра печальной участи других джинчурики, он уже не биджу, но и не человек. Он — демон, отличный от своих предшественников, даже чакра Кьюби медленно мутирует и уже не поддастся печатям против Хвостатых Зверей.
Был и альтернативный вариант. Всего-то и требовалось сохранить как можно больше энергии в специальных печатях-накопителях. Но для этого потребовалось бы впитывать чакру, выделяемую синоби во время использования техник, на протяжении многих веков.
— Да что б у меня хвосты облысели! — вскочив от снизошедшего озарения, он заходил по комнате. — Сангвис, скотина, ты знал, да?
— Не думай, что я знаю всё, моя память по-прежнему пребывает в некотором… беспорядке, — ответил названный, проявившись на кровати. — Но в этом случае… да. Зецу нужна война для воскрешения Кагуи.
— И ты молчал?
— А ты бы мне поверил со своей нарастающей паранойей?
— Уел, — поморщился демон. — Помогать мне, как понимаю, ты не будешь?
— А тебе нужна помощь? — с коварной, демонической улыбкой ответил брюнет.
— Только с… Вот же… Ты… козёл.
— Умный мальчик.
Послав Сангвиса по уже известному направлению, Индра избавился от всех следов операции и поспешил к Хинате, ориентируясь по исходящим от неё эмоциям. К его удачи, она недалёко ушла, а если точнее, прошла всего один квартал.
Чувствуя её неважное настроение, он, руководствуясь опытом молодого Мадары, решился на коварный шаг. Преградив девушке путь, он подтянул её к себе и одарил, как прокомментировал Сангвис, «Французским поцелуем».
Спустя несколько минут он уже стоял с ней на крыше и ожидал, когда сильно покрасневшая девушка придёт в себя и начнёт трезво мыслить, насколько это вообще возможно. Необходимого состояния демон дождался примерно через двадцать минут, начав методично объяснять, что именно он от неё хочет.
— Ты псих? — спросила она с таким взглядом, что многие уже бы давно бежали сверкая пятками. — Не отвечай! Это риторический вопрос.
— Ну почему сразу псих? У меня документ!
— Из дурки?
— От Хирузена.
— Не вижу разницы.
— Вот в кого ты такая дерзкая? — усмехнулся он, сев на край крыши.
— Точно не в маму, она была очень доброй, даже голоса не повышала… Она была похожа на ту Хинату из другого мира, о которой ты рассказывал… Ладно, не будем о прошлом… Ещё раз, что ты хотел?
«Поздравляю с первым успехом на пути манипулирования окружающими», — раздался глумливый голос Сангвиса в его голове.
— Попробовать избавиться от проклятия псевдо-синигами, только сначала нужно зайти на рынок и купить костюм.
— Это будет восхитительное зрелище!
— Иди в пень, Сангвис!
— Иди в пень, Сангвис!
***
Алонсо Фритьер, мужчина среднего роста лет сорока на вид. Для своего возраста он был в отличной физической форме и, благодаря контрафактным мутагенам рыцарских орденов, мог посоревноваться в способностях с «Меднолобыми», как прозвали рыцарей среди не самых достойных слоёв общества.
Фритьер был из особой породы преступников, способных достать почти любой товар или без колебаний замучить ребёнка до смерти. Главное, чтобы платили. За долгие годы он заработал хорошую репутацию в теневом секторе столицы и даже добился покровительства от ряда аристократов.
Для многих горожан он был «весёлым компанейским мужиком», живущим в районе для среднего класса. Не аристократ, но и не бедняк. Яркий, но в то же время неприметный. Соседи бы ужаснулись, узнай, что в подвале приветливого холостяка есть потайная дверь, ведущая к одному из подпольных клубов, где он зачастую и находит новых клиентов или получает заказы через специального человека.
Именно из него он и возвращался поздней ночью. Выйдя из тоннеля, он вновь надёжно спрятал его за фальшивой частью стены, а затем и массивным шкафом на колёсиках. По пути до дома чутьё не переставало бить тревогу, но мужчина был точно уверен, что никто не мог проникнуть в его дом. Конкуренты не станут к нему соваться, зная, что через несколько часов окажутся на дне моря, а городская стража давно о нём забыла, ведь высшие чины едят с его рук.
Выхватив кинжал из широкого рукава он резко развернулся и метнул его вместо предполагаемого «гостя», но ничего не произошло. Оружие из дорогой стали вошло в каменную стену на несколько сантиметров, но так и не настигло эфемерного врага.
— Воображение разыгралось, — смотря на кинжал пробурчал Алонсо. — Провались она к демонам эта медовуха.
— Поверь, нам не нужно это… пойло.
Развернувшись на незнакомый голос, он сунул руку за вторым кинжалом… так и замерев подобно статуи, не в силах оторвать взгляда от горящих алых глаз в темноте, узором в виде трёх «запятых».
— Хн. Физические параметры повышены до сверхчеловеческих… и всё? Мы ожидали большего, Алонсо, много большего. Мы рассчитывали встретить могущественного воина, владеющего «способностями». Но… мы видим жалкого убийцу, работорговца и насильника.
От вкрадчивого голоса демона сердце Алонсо «ушло в пятки», а по лицу и спине покатились капельки ледяного пота. Фритьер потратил годы на создание репутации, в том числе, распускал множество слухов о уникальных «способностях», что известны только ему. На самом же деле у него не было таланта к манипуляции энергиями, впрочем, как у многих других.
— Сейчас ты познакомишься со своими… друзьями.
Алонсо попытался шевельнуться, но всё было тщетно. Проклятый демон подловил его в удачный момент и применил какое-то «проклятие», не иначе. Громко замычав, в надежде дозваться до служанки, он чуть было не заметил, как пространство закрутилось и начало видоизменяться. Сырой подвальчик сменился большим и хорошо освещённым помещением, похожим на подземный приходской зал в заброшенной церкви. Покрутив глазами, он лишь подтвердил свои доводы, обнаружив старый мраморный алтарь и десяток икон Святых Рыцарей. Но больше всего его взволновало наличие сорока человек, каждого из коих он знал если не лично, то имел их описание и был весьма наслышан об их «подвигах», за которые полагается мучительное сожжение на костре.