— Капитан, сработали чипы ваших людей.
— Что с ними? — встревожился Тайрон.
— Небольшое отравление. Угрозы жизни нет, но я все же решил поставить вас в известность.
— Спасибо, Дарг.
Саорг отключил ксоник и взглянул на Ская.
— К Ликерии на полной мощности двигателей, — как всегда без слов понял его друг.
Когда «Стремительный» совершил посадку, Тайрон и Скай были уже в летуне и стартовали сразу же. Индикаторы Денни и Дианы, горели ровным желтым светом. Значит, их жизни ничто не угрожало, но, как могли в их организм попасть частички яда? Неужели через еду? Все это саорг спешил выяснить.
Знакомая терраса, покои, в которых Тайрон проводил ночи лишь изредко, в тщетных попытках отыскать среди придворных ликериек свою единственную, встретили его тишиной. Все здесь оставалось так, как при последнем его посещении. Ничто не говорило о пребывании в покоях Дианы и Денни. Чипы показывали, что девушка с братом находятся во дворце, но отчего они покинули покои?
— Челове-е-ек! — рыкнул саорг так, что задрожали стены.
Тайрон волновался. И это странное, охватившее все его существо волнение, будило в нем нечто темное, злое, что саоргов учат гасить и контролировать с детства.
— Господин? — в дверях появился тот же низкий, лысый ликериец с отвратительными, липкими эмоциями.
— Где-е-е-е? — прошипел Тайрон. Желание уничтожать рвалось наружу и он контролировал себя из последних сил, находясь практически на пределе.
Человек упал на колени и мелко затрясся. Саорг чувствовал его страх, растерянность и… ненависть. Ликериец боялся его и поэтому ненавидел. Осознание этого слегка отрезвило, но злость не прошла, она лишь затаилась.
— Я задал вопрос, человек! — голос Тайрона пробирал до мурашек. Даже Скай отступил назад к террасе.
— Я н-н-не-е п-п-по-н-нимаю о ч-ч-чем вы, мой г-г-господин! — пропищал распорядитель.
— Я оставлял здесь двух СВОИХ людей! — закричал саорг. Расписной потолок пошел трещинами, и на шикарные ковры посыпалась штукатурка. — Где они? Где девушка и ребенок?
— В-ваши, г-г-гос-п-п-подин? — теперь ликериец не просто боялся, он пребывал в ужасе, и готов был вот-вот хлопнуться в обморок. — Н-но, это же б-были рабы! Я… Я д-думал эт-то подарок императору, все п-при-д-д-дворные д-дарят рабов…
— Я похож на придворного? — вкрадчиво спросил Тайрон.
— Н-нет, господин! П-простите, господин! — затараторил человечек, ползая у него в ногах. Эмоции этого существа становились все отвратительнее.
— Я приказал тебе позаботиться о моих людях! А что сделал ты? — с потолка осыпалась новая партия разрисованного слоя.
— Я… Я…. Я… ничего, господин! — липкий страх, перемешанный с приторной смесью изворотливости и желания угодить, раздражал и мешал саоргу дышать. — Я всего лишь попросил слугу отвести их вниз, где содержатся все рабы императора Невелуса.
— Они не рабы! — зарычал Тайрон.
— Простите, господин саорг! Вы ничего не сказали, а на них были ошейники… и я…. Подумал, что…
— Тебя здесь держат не для того, чтобы думать, а для того, чтобы исполнять!
— Но саорги никогда не держали рабов… — ликериец предпринял жалкую попытку оправдаться.
— Они не рабы! — рык был настолько силен, что ликериец повалился на пол, закрыв руками уши, из которых потекла кровь. По увитым цветами колоннам пошли трещины.
— Произошла чудовищная ошибка, господин… Простите… Простите… — распорядитель подполз совсем близко к ногам Тайрона и пытался поцеловать носок высокого сапога. — Всего пара минут и ваши раб… э-э-э люди будут здесь! Всего пара минут, господин!
Ксоник запищал, индикатор Дианы мигал красным — Девушка испытывала боль. Боль!
Вой отчаянья огласил дворец. Колонны рассыпались в прах, оседая мелкой крошкой на богатых коврах покоев. Ликериец затих и не двигался. Тайрон поднял лысого человечка за шиворот оранжевой тоги и хорошенько встряхнул. Открыв глаза, распорядитель издал жалобный писк и засучил ногами в воздухе, пытаясь отыскать точку опоры.
— П-пощадите-е-е-е…. — прошептал он.
Саорг с силой отбросил его к входным дверям. Точнее, к тому, что от них осталось.
— Веди меня к ним! — процедил он, пытающемуся подняться человеку.
— Но… — распорядитель хотел возразить, но взгляд саорга был страшнее, чем миллионы казней за неисполнение приказов императора.
Ликериец вздохнул и на коленях пополз вперед, подгоняемый пинками разгневанного саорга. Страх завладел им. Оказаться между повелением императора и гневом саорга — никому подобного не пожелаешь. Когда грозят две беды, сначала уворачиваешься от той, что ближе, и уж потом думаешь, что делать со второй. В конце концов, Тян всего лишь маленький человек. Как он мог не догадаться? Как мог не понять? Как мог допустить? Саорги никогда… НИКОГДА не покупали рабов. Не держали из, и, вообще, презирали рабство. Увидев, девушку и ребенка, у Тяна и мысли не возникло, кому предназначались эти рабы. Все рабы, появляющиеся в гостевых покоях, обычно являлись подарком императора, а слово саорга «позаботиться о них», он воспринял буквально — передать новому хозяину. Боги! Как он мог ошибиться и навлечь на себя такие беды? И девчонка хороша! Ни слова не сказала о настоящем положении дел. Хотя… Даже если бы сказала, разве поверил бы распорядитель покоев самого императора какой-то грязной рабыне?