Когда дощатый пол сменился земляным, запыхавшийся распорядитель поднялся и, пригнувшись, побежал вперед. За неприметными дверьми в помещении со спертым воздухом и тусклым мигающим светом ходили люди, от каждого из них исходила такая безысходность, обреченность и тоска, что злость саорга вновь начала подниматься. В его голове никак не укладывалось, как могли люди поступать так с себе подобными? И ради чего?
— Где распорядитель Ган? — запищал ликериец.
Несколько тощих рук указали направление, и Тян посеменил туда. Он вбежал в бельевую именно тогда, когда Тайрон больше не смог сдерживать свою силу. Саорг едва почувствовал, как движение частиц становится хаотичным, и стена, что преграждала ему путь, исчезла, рассыпалась в пыль. В нос ударил отвратительный запах. Он поморщился. Из-за странного тумана и тусклого света видимость в помещении была отвратительной. Тайрон чувствовал — девушка здесь!
— Денни! Диана! Где вы? — рыкнул он, сжав кулаки, пытаясь усмирить новый приступ злости.
— Тайрон! — закричал мальчик и, оттолкнувшись от опешившего толстого распорядителя, бросился к саоргу.
Тайрон подхватил его и прижал к себе. Ребенок обнял мужчину за шею, его хрупкое тельце вздрагивало. Столько доверия было в этом порыве Денни, что внутри у саорга что-то дрогнуло, он гладил спутанные светлые волосы, и невероятная нежность затопила его, вытисняя злость.
— Ты больше не уйдешь? Не бросишь нас? — тихо шептал мальчик ему на ухо.
— Не уйду! Не брошу! — отвечал Тайрон на автомате, но осекся.
«Нас… Нас… Нас…» — набатом звучало в голове. Боги! Диана! Диана! Он поставил мальчика, еще раз внимательно осмотрел и хрипло спросил:
— Стоять сам сможешь? — ребенок кивнул, и тогда саорг поспешил туда, куда звала каждая клеточка его тела.
Диана лежала на грязном земляном полу, свернувшись калачиком. Прекрасные глаза были закрыты, а чудесные золотые локоны смешались с пылью и потеряли свое сияние. Над ней возвышался толстый ликериец, одетый так же, как распорядитель покоев. Крошечные глазки лихорадочно бегали, а все подбородки тряслись. Эмоции этого человека не имели консистенции, они воняли, жутко, словно давно разложившаяся плоть под палящими лучами светила. И от этого запаха Тайрона выворачивало. Перед ним стояло телесно и духовно прогнившее существо. Как он не замечал этого раньше? Ничего не замечал. Его способности возрастали с каждой минутой.
Опустившись на колени, саорг бережно приподнял голову девушки, осторожно убрал прилипшие к щекам и ко лбу волосы и позвал:
— Диана…
Ресницы дрогнули, и ясные голубые глаза распахнулись. Девушка глубоко вздохнула и закашлялась.
— Пить, — выдохнула она.
Брат бросился к огромному чану и зачерпнул из него воды в видавший виды ковш. Пила Диана жадно, не выпуская пластмассовой емкости из рук, отрываясь только затем, чтобы перевести дыхание.
— Ты… как? — тихо спросил ее Тайрон.
— Лучше, — прошептала она и вновь прикрыла глаза.
— Он ударил ее, и поэтому Диане стало плохо! А еще он хотел ее ногой… — Денни обвинительно кивнул в сторону побледневшего толстяка.
— Ударил?.. — тихо переспросил саорг, и в его глазах полыхнуло пламя.
Вонь, источаемая ликерийцем, усилилась многократно. В нем не было и толики раскаянья, лишь страх смешанный с безнаказанностью и хитростью. Да, этот распорядитель сильно отличался от распорядителя гостевых покоев. Бесправные рабы вряд ли выразят недовольство и жаловаться не станут. Тайрон поднялся, прижимая хрупкое тело Дианы к себе. Девушка тяжело дышала, а на лбу выступила испарина. Она доверчиво положила голову на грудь саоргу и все существо огромного мужчины затопила нежность, но стоило ему перевести взгляд на толстяка, как, преодолевая все барьеры, выплеснулась злость.