Экзотическое видение сунуло солнцезащитные очки в нагрудный карман кожаного пиджака, бросило беглый взгляд на мотоцикл Роми и стало пристально изучать ее самое. Она тоже с любопытством посмотрела на него.
— Добрый вечер, мисс, — лениво обратился красавец к ней по‑английски.
— Привет! — сказала Роми, готовая в эту минуту, весь мир заключить в объятия любви. — Бонсуар! — поправилась она тут же, отважно пуская в ход одно из тех нескольких французских слов, которые успела выучить накануне поездки в Ла‑Рош.
Последовала пауза. Привалившись к седлу мотоцикла, Роми попыталась вычислить акцент незнакомца, а тот произвел обязательный при ее встречах практически с любым мужчиной, а потому осточертевший Роми до смерти, обзор ее фигуры от стильной короткой стрижки до кожаных брюк и модных грубоватых ботинок на толстой подошве.
Ты такой же, как все другие, с легким раздражением подумала Роми, столь же вызывающе глядя на хозяина машины. Незнакомец был чертовски красив — давно она не получала такого удовольствия при взгляде на мужчину.
В конечном счете, глаза их встретились — самодовольно улыбающиеся от осознания собственной фривольности. У Роми был особый повод для торжества: во‑первых, она примерила к себе новую внешность, во‑вторых, переживания, последних месяцев превратили ее в натуральную худышку. Это вам не шутка сбросить добрых десять килограммов веса, еще неизвестно, задержал бы на ней взгляд этот красавчик, будь она такой упитанной, как раньше!
— Не жарко ли вам в столь плотной упаковке? — заговорил, наконец мужчина, и голос его звучал протяжно, лениво и завораживающе сексуально.
— Жарко, если остановишь мотоцикл, — пояснила Роми и вдруг подумала, что это и в самом деле было бы сейчас верхом блаженства — скинуть к чертовой матери утепленную кожаную куртку.
И предстать перед ним в кургузой блузке, не достающей до пупка? — подумала она, невольно хихикнув при мысли о том, какие круглые глаза сделает этот любитель женщин (в том, что он большой их любитель, она почти не сомневалась).
Роми вдруг поняла, что за акцент у него был, — говор жителя американского Юга. Удивительно экзотично, если принять во внимание французские номера его машины и парижский небрежно‑изысканный стиль одежды.
— Ну, уж если вы остановили мотоцикл, то, может быть, стоит и куртку сбросить? — предложил незнакомец, с неподдельным интересом продолжая рассматривать ее. — Жарко ведь!
— Слишком много застежек и слишком много возни, чтобы тратить на это время, — уклончиво ответила Роми. — И вообще, я остановилась лишь на минутку — немного размяться и полюбоваться окрестными пейзажами.
Мужчина усмехнулся, окинул небрежным, но заинтересованным взглядом обтянутые кожаными брюками крутые бедра Роми и повернулся к ней спиной, оставив девушку слегка обескураженной.
Неожиданно в нем произошла перемена: небрежная леность сменилась деловитостью и сосредоточенностью. Он вытащил из машины фотоаппарат и, наведя его на парящий в полуденном мареве живописный поселок, принялся делать снимок за снимком.
Фотолюбитель, отметила про себя Роми и тут же усомнилась в своей догадке. Слишком безобидное и праздное занятие для типа, производящего впечатление безжалостного и расчетливого дельца, для которого день не день, если он не успел к обеду снять с конкурентов десяток‑другой скальпов. Но если так, почему он ведет себя, как турист?
Роми присмотрелась к незнакомцу повнимательнее. Самоуверенный. В возрасте где‑то между тридцатью и тридцатью пятью. Потрясающе красив, но не пустоцвет какой‑нибудь — глаза умные, цепкие, безжалостные. Тело гимнаста, и плечи такие широченные, что на каждое из них можно положить по тому «Британской энциклопедии». В данный момент вид несколько напряженный, губы плотно сжаты. Сосредоточен на работе, или на чем‑то другом?
Судя по всему, то, что красавчик видел перед собой, решительно не нравилось ему. И чем дольше он смотрел, тем сильнее портилось у него настроение.
— Потрясающий вид, правда ведь? — рискнула возобновить диалог Роми. — Домики такие живописные…
Незнакомец, вздрогнув, обернулся. Казалось, он успел забыть о присутствии постороннего человека.
— Картинка, да и только, — пояснила Роми, вытаскивая из кармана плитку шоколада и впиваясь в нее зубами. — Хоть сейчас выноси на обложку путеводителя по французской глубинке.
Мужчина отрицательно качнул головой.