Не скажу, что меня это радует. Кого-то более примитивного запугать или провести было бы проще. А что за адская машина работает под копной каштановых волос одному чёрту известно.
Ноги подкашиваются, но слушаюсь. В гостиную можно. Это не спальня.
Хотя остальное, что написано в картах тоже не совсем секс. Сейчас не вспомню ни одной, где чёрным по белому выбито это ненавистное слово. Впрочем, кто знает? Я не стала смотреть все.
Разглядывая его сильные, проработанные в спортзале плечи и спину, в очередной раз подбираю слова, чтобы выторговать свободу, договориться. Настраиваю себя, что ситуация как-то разрешится. Готова даже рухнуть на колени и умолять. Но, честно говоря, сама в это не верю. Не потому, что страшно унизиться. Просто... в глубине души понимаю, что ему нужно другое.
От этой мысли начинает гулко и часто стучать под рёбрами. Я не готова к такому... Не хочу так...
В гостиной уютно потрескивает камин, а меня знобит. Приостановившись у двери, внимательно осматриваюсь. Снова обилие окон, высокие потолки. Минимализм, подчёркнутый тёмным деревом и кожей. Комната в целом выглядит приятно, но в то же время подавляет чисто мужской энергетикой. Этот дом явно не рассчитан на присутствие здесь женщины или ребёнка. Комфортная и строгая холостяцкая берлога.
– Так и будешь стоять? – бросает он через плечо, убирая колоду обратно в карман. – Проходи.
– Я первая, кого ты здесь удерживаешь?
Не знаю, что заставило меня проигнорировать приглашение. Возможно попытка потянуть время, а может странный взгляд, которым он по мне откровенно проходится.
– Ты единственная.
Всегда считала это слово одним из самых романтичных, но в том, как мрачно оно прозвучало восторга нет и близко.
Издёвка неожиданно цепляет.
Я люблю себя. Люблю каждую из сотен своих веснушек, обожаю каждый сантиметр выточенного в спортзале тела. И совершенно точно не привыкла к такому обращению. Вопреки ситуации, внутри поднимается волна необъяснимого раздражения.
– Ты, Йети, тоже в своём роде уникальный. – Пренебрежительно веду бровью.
– Подойди.
Тихий голос давит на уши и толкает в спину, заставляя неохотно перебирать ногами.
Останавливаюсь перед камином, в метре от склонившего голову набок великана.
– Что дальше? – Прячу страх за наглой улыбкой.
– Раздевайся, – командует он, провожая задумчивым взглядом капли, срывающиеся на пол с моей одежды.
В ушах звенит как от удара.
И снова я думала, что готова на всё, но... Нет. Промёрзшие мышцы ломит. Голод и слабость подкашивают ноги. Господи, да где ж его сердце?!
– За что ты меня так ненавидишь?
– Ты не поймёшь. Доходчивее один раз показать.
Да чтоб тебя!
Едва успеваю вцепиться рукой в каминную полку.
Сбитая локтем бутылка падает мне на ногу. Повезло, я в ботинках. И не повезло в то же время, потому что эта заминка провоцирует Раду на меня замахнуться.
Или нет?..
Нет.
Он ловит на лету фарфоровую куклу. Бледнеет весь сразу, пальцы подрагивают на волнистых чёрных волосах. Красавица в изысканном платье совершенно точно сделана на заказ и явно представляет для варвара большую ценность.
А я, выходит, так – развлечение? Ну супер, что. Руки так и чешутся разбить в отместку его сокровище.
– Разденься и больше ничего здесь не трогай, – рычит он раздражённо, возвращая куклу на место. – Я принесу тебе что-нибудь сухое. Вернусь – объясню правила.
*Чёрт бы тебя побрал!.. (рум.)
Часть 1. Глава 5
Раду не возвращается довольно долго и мне остаётся накручивать себя, гадая, что он на этот раз задумал. Внутри всё зудит от волнения как в раскуроченном муравейнике.
Раздевшись, развешиваю одежду на батарее, благо камин горит только ради уюта. Такую огромную площадь парой брёвен не протопить.
По коридору гремят тяжёлые шаги. Я начинаю внутренне метаться между тем, чтобы встретить его лицом и, соответственно, бесстыдно приподнятой пушапом грудью, или повернуться спиной. И решаю в пользу первого варианта. Спина уязвима, а между нами доверия нет и быть не может. Сама мысль о том, чтобы открыться агрессору невыносима.
С колотящимся сердцем гипнотизирую дверь.
Раду заходит с пушистым тёмно-синим банным халатом, перекинутым через одну руку и подносом в другой.
Потемневший взгляд задерживается на моей груди. Я успеваю заметить, как дёргается его кадык и опускаю глаза.
Страшно. И уже не немного. Прилично так, до выраженного мандража.
Слышу, как звенит посуда, когда он опускает поднос на стол. И мои нервы тоже звенят. С его приближением всё громче.