Порыл по сети, поискал ещё новости про меня, почитал комментарии к ним. Кто-то пишет, что я подонок, кто-то, что это очередной крутой постановочный видос от «Шмеля». Только специальные агенты ФСБ отстаивают, что это происки ЦРУ. Ну и ещё есть такие, кто просто оправдывает меня: «а чо, нормальный мужик!»
***
Шёл по улице домой. Решил по пути в магазин зайти. А у магазина ребята стоят, молодёжь. Курят, болтают о чём-то, смеются. Намётанным взглядом я сразу определил: двое жёлтых и один оранжевый.
– О, да это же Шмель, – воскликнул кто-то.
– Иван Сергеевич, – попросил другой, – дадите автограф?
– В другой раз, ребята, – махнул я рукой.
– Ну хоть покурите с нами.
– Ладно.
Я остановился рядом с ними, вытащил пачку, достал сигарету. Один из них как-то нарочито услужливо протянул мне зажигалку.
– Иван Сергеевич, а мы ваши поклонники. Все ваши видео смотрим!
– Молодцы… Ну там не всё смотреть стоит…
– Ну отчего же! Всё круто! Особенно где вы чувака на площади метелите и к сотруднице пристаёте.
Я напрягся. Их дружелюбие стало казаться мне наигранным.
– И ещё, Иван Сергеевич, а это правда, что вы всегда бухой и за вас всё ваши замы делают?
– Ясно, – я бросил сигарету на дорогу. – Идите на хер.
– Ну что же вы мусорите! А ещё хозяин Москвы!
Я направился к магазину.
– Да сам иди на хер, – негромко сказал кто-то из них.
Я резко развернулся и пошёл обратно. Они спокойно смотрели на меня. Один из них достал телефон и включил камеру. Но я был уже вне себя.
– Кто это сейчас сказал?
– Что сказал, Иван Сергеевич? Вам послышалось наверно… Или померещилось…
И они засмеялись.
Я размахнулся и попытался ударить ближайшего шутника в лицо. Он отпрянул, я попытался снова, в итоге мы сцепились и повалились на асфальт. Его друзья не стали встревать, наверно потому что я небесный, а бить небесного – уголовное преступление. Пока мы возились, они снимали всё это дело на камеру.
– Мелкий ублюдок, – шипел я, пытаясь применить болевой приём, – да ты знаешь каково это – быть Хозяином Москвы? Когда тебя бросила любимая женщина, когда ты никчёмный и пустой мудак, когда у тебя нет за душой ничего, кроме этого сраного значка?
Парень видимо занимался борьбой. Довольно быстро он оказался за моей спиной и выломал мне руку так, что я не мог пошевелиться.
– Иван Сергеевич, – спокойно сказал он, – если сдаётесь, то рукой свободной постучите.
– Сучонок, Иван Сергеевич никогда не сдаётся!
Однако ясно было, что сейчас он мне просто руку сломает, и мне пришлось постучать. Он тотчас меня отпустил и легко вскочил на ноги. Я сел. Слёзы обиды наполнили мои глаза. Они продолжали снимать.
– Камеру уберите, уроды!
– Иван Сергеевич, имейте в виду, это не мы на вас напали, а вы! Всё снято на камеру!
***
– Мать твою! Чёрт! – это были первые мои слова, когда я проснулся на диване в своём кабинете.
Всё, всё и всё, я должен уволиться. Тут нет вариантов, уволиться, уехать из страны, сменить пол… Тьфу, внешность то есть! Нужно срочно снять все деньги, пока мало ли, не заблокировали мои счета!
Тут я смутно соображаю, что никаких денег у меня особо нет, я всё тратил на подарки Марии, рестораны и всякое веселье. Вот и коллекционером недавно стал. Надо мной висит знаменитый шедевр Хая Мудли «Детская мазня». Похоже не детскую мазню, но на аукционе стоило за сто миллионов.
Надо срочно продать! – лихорадочно соображаю я. Вскакиваю и бросаюсь искать телефон. Ползаю на четвереньках, залезаю под ковёр, заглядываю под диван. Я падаю и переворачиваюсь на спину, внезапное возбуждение обернулось бессилием.
– Господи! – восклицаю я и вскакиваю. Залезаю на диван с ногами – так и есть, почти посредине «Мазни» торчит окурок! Холст прожжён практически насквозь. У меня холодеет тело и волосы встают дыбом.
– Так, – бормочу я, – кто эта сука? Какая сука это сделала?
Моё воображение захватывают всевозможные подозрения. Пока я спал здесь пьяный, пробралась Мария и, чтобы отомстить мне, сделала это? Тем более это она рекомендовала купить эту картину! Но, подумав, я понимаю, что это бред. Мысли о Марии отзываются болью в области живота – говорят, там болит, когда проблемы с поджелудочной. Только у меня проблемы с Марией!
Я становлюсь на колени и начинаю плакать.
– Маша… Машенька, – захлёбываюсь я, сглатываю, кудахчу и утробно рыдаю, – Мааашааа… Машенька… Мария ты Магдалина… Дева моя Мария…
Я слышу себя со стороны, и решительно вытираю слезы.
– Ты допился, Иван, – говорю как можно строже, – ты чего несёшь вообще?
Я встаю с колен и опять вижу прожжённого Хая Мудли – сигаретой марки, которую я обычно курю, в центре. В этот момент я вспоминаю, кто виновник.