Договорить Тэн И не дали. Мощный, резкий, низкий крик, издаваемый дружным хором сотен мужских голосов, ударил в уши: «Клукхту! Клукхту!» — звучало через удивительно равные промежутки времени. От этой невиданной четкости, слитности и заключенной в этих непонятных словах ярости и злобы звук становился непохожим на голос человека, будто некий демонический музыкальный инструмент гремел над морем. Лицо Хорсы, и без того бледное, не тронутое даже щедрым зингарским солнцем, вмиг сделалось пепельно-серым. Это стало заметно даже в полусумраке трюма.
— Что-то случилось, месьор Хорса? — обеспокоился Тэн И.
Рука у гандера не дрогнула, но голос выдал его состояние. Хорса мало чего боялся, если боялся чего-то вообще, но с некоторых пор — надо ли говорить, что это была встреча с графиней Этайн — он, допреж чем решиться на что-то рискованное, задумывался сначала: а что станется с ней?
— Это кричат пикты, — проговорил Хорса. — Кулан рассказывал мне немного о своих соплеменниках. Сей клич означает, что клан объявил кому-то войну. Войну-месть, до полного истребления. Они утонут в океане, но все равно будут преследовать нас, до последнего каноэ.
— Это совсем скверно, — согласился Тэн И. — Выбора у нас нет, — холодно добавил кхитаец, подходя к лежащему аргосцу и разминая пальцы правой руки.
Только сейчас до Джоакино дошло, какая его ожидает участь. Эти двое хотят его убить и желают осуществить это немедленно! Сейчас желтолицый ткнет его своим пальцем, которым будто гвоздем пробивает толстую доску — достаточно будет одного раза — и все! Разум Джоакино осознавал всю безысходность положения: спастись он не мог, но тело не желало смириться с неизбежностью гибели. Аргосец, не дожидаясь, пока кхитаец сделает это свое легкое и мгновенное, как бросок змеи, убийственное движение, рванулся вперед и вверх. Вышло это так резко и неожиданно, как может быть лишь у человека, жившего белым порошком. Убрать кинжал Хорса не успел…
Джоакино захрипел, дернулся и затих. Кинжал пробил кадык и вошел на добрых четыре дюйма. Изо рта аргосца потекла черная кровь, запузырилась пена. Кровяная струйка, сбежав по подбородку и горлу, запятнала шерстяные одеяла на постели слуги.
Хорса вытащил кинжал, брезгливо и досадливо посмотрел на окровавленное лезвие, а потом отер его о тунику убитого.
— Да видят Митра и Виттигис, — сказал гандер. — Я не хотел этого.
— Митра рассудит, — спокойно кивнул на это Тэн И.
Гандеры — далеко не все, но многие — почитали своего легендарного вождя из далекого прошлого — Виттигиса — если не как бога, то как всевидящего свидетеля клятв.
— Долго ли еще спать Седеку? — в который раз услышал Хорса один и тот же вопрос.
— Не знаю, месьор Тэн И, — хладнокровно ответил гандер. — Действие этого порошка при приеме его с молоком мне доподлинно неизвестно. Обычно его нюхают.
— В таком случае не привязать ли нам его покрепче? — Тэн И потянулся к шарфу, который уже было оставили Джоакино.
— Думаю, это не столь необходимо, — остановил его Хорса. — Куда он сможет уйти?
В это время заскрипел трап. Кто-то спускался в трюм.
— Некто идет в одиночку, — прислушался кхитаец. — Это довольно пожилой месьор.
— Либо раненый, — добавил Хорса.
С палубы доносились команды капитана и комитов вперемешку с криками чаек и воплем пиктов. Человек постоял недолго, потом двинулся медленно, поскрипывая досками настила, в сторону кормы.
— На раненого не похоже, месьор Хорса, — покачал головой Тэн И.
Хорса согласно кивнул и постарался вспомнить, кто же из присутствующих на корабле может быть пожилым человеком с медленной, чинной, слегка шаркающей поступью.
Среди придворных были люди в возрасте, но Хорсе вспомнился — почти сразу — седой жрец-митраист, благообразный старец с глубокими серыми глазами под лохматыми бровями, худыми, но не обвисшими щеками и длинными мягкими седыми прядями, слегка поредевшими над выпуклым большим лбом. Длинная белая борода дотягивалась, как и положено, едва не до пояса. Облаченный в белую хламиду с вышивкой по подолу, обшлагам и вороту, подпоясанный вязаным шерстяным поясом, жрец быстро, но цепко глянул на него и Тэн И, когда они, переговариваясь для вида, спускались в люк. Разумеется, посох был при жреце.
Вот и сейчас Хорсе подумалось, что именно этот чинный старик задумал проверить, что это те двое так долго делают под палубой, когда наверху трубят сбор к битве.
Гандер хотел было поделиться своими соображениями с кхитайцем, но понял, что поздно — шаги звучали уже слишком близко. Шерстяные пологи были непрозрачны и надежно закрывали двоих притаившихся за ними людей, храпящего шемитского негоцианта, и два трупа. Шаги остановились как раз против укрытия Седека. Кто-то явно прислушивался к храпу. Затем раздалось вежливое покашливание, после чего человек решительно шагнул к пологу и отдернул его.
Первое, что бросилось в глаза Хорее, это огромный эфес ламиры и несоразмерно широкие плечи дорогого плаща. Больше ничего заметить он не успел. Мелькнули тощие ноги, брякнула об пол ламира, и маленький нос Норонья уставился в потолок трюма.
Первый советник возлежал рядом с Седеком, вытянув руки по швам и с ламирой на боку. Носы старомодных башмаков и маленькая бороденка графа победоносно задрались кверху. Рядом скромно стоял Тэн И.
— Я не повредил ему ни одного члена, месьор Хорса, — успокоительно заявил кхитаец.
Картина была исполнена глубокого символического смысла: первый советник Кордавы покоился на ложе бок о бок с некоронованным королем Асгалуна, и оба были выведены из строя слугами аквилонского монарха. Впрочем, в строю от них толку было бы немного, а от Норонья гораздо больше вреда. Ныне сей пособник врага в собственном стане был обезврежен, и шансы экипажа «Полночной звезды» в борьбе с эскадрой пиктских каноэ незамедлительно резко возросли. Тем не менее задача оставалась трудной.
— Думаю, не будет бесполезным, если эти месьоры проведут немного времени вместе. — Хорса волновался, и гандерская велеречивость одолевала в нем всякую иную манеру вести беседу.
— Да-да, месьор Хорса. Я полагаю, нам стоит немного поспешить. Вряд ли месьор Норонья вспомнит, как ему случилось оказаться здесь.
— А если и вспомнит, ему немного удастся доказать, — заключил Хорса.
Кхитаец воспользовался-таки шарфом и его длиной, связав им руки и Седеку, и зингарцу, да так, что они никак не смогли бы помочь друг другу развязаться.
— Да, это очень хорошо, что мы две осени назад встретили Бриана, — подытожил Тэн И, когда они покидали разгромленную и залитую кровью и молоком обитель асгалунца, навлекшего на «Полночную звезду», как не без основания полагали Хорса с Тэн И, столько бед.
Глава VI
Cпуск с дерева оказался гораздо короче подъема. Деггу стоял перед королем с сияющим, если можно так сказать о чернокожем, лицом — был доволен тем, что исправно выполнил такое важное поручение, и лишь слегка, больше напоказ, отдувался.
— Ты хорошо потрудился, Деггу. Это очень похвально, — сдержанно сказал Конан, сознавая, что черного матроса следует поощрить — тогда он будет выполнять все указания с рвением преданного пса лишь за доброе слово.
Король обвел взглядом весь свой отряд. Евсевий, Майлдаф — на них можно рассчитывать как на самого себя. Арриго, Сотти, Серхио — эти будут вздорить из-за любого пустяка, но и не сломаются, хотя, если найдут это необходимым, продадут с потрохами. Матросы — от них можно ожидать всего, кроме, пожалуй, Деггу. Родригесы и Конти — постоянная головная боль: доставить бы их домой в целости, иначе возможны политические осложнения. Полагмар? Сгодится рубить дрова для костра. Впрочем, если он охотник, это тоже неплохо.
— Здесь нам делать нечего, — повторил Конан. — Впрочем, если кто-то желает остаться и дожидаться Гонзало, я не буду настаивать. Полгода, год — за вами непременно явятся. Остальные, кто пойдет со мной! Я обращаюсь к вам.