— Что дальше по ручью? — перебил Конан.
— Сейчас, Ваше величество, — закивал барон. — потом начался уклон, все круче и круче. Лес расступился, и я вышел к обрыву: гранит, мох, папоротники. Высоко, но много уступов и трещин. Я полез наверх…
«Да, — подумал Конан. — Ему выпали приключения поинтереснее моих». Так и оказалось.
— Обрыв был локтей десять. Наверху я сразу попал в густые папоротники. Карниз был совсем узкий, дальше вверх опять вела круча, но уже не отвесная, вся утыканная камнями. Подниматься было легко. Я решил узнать, что же там, на самом верху. Охраны нигде не было. Откос почти кончился — впереди деревья уже не вставали друг над другом, когда я уперся в частокол пятнадцати локтей высотой. Конечно, перелезть через него я бы не смог, если бы не мой меч. Я утвердил его в земля и встал на крест, после чего руками смог ухватиться за барьер и перелезть его…
— А меч? Оставил снаружи? — поинтересовался Конти.
— Нет. — Барон недоуменно и несколько обиженно взглянул на молодого человека. — К мечу и привязал веревку и втащил его за собой. За тыном оказался — вы представляете себе, месьоры? — сад! Никогда бы не подумал, что эти каннибалы способны на подобное! — Напыщенный гандер был удивлен до глубины души и позволил себе подобное проявление чувств. — Сад из отличных яблоневых деревьев, месьоры! Таких я не видел даже в Тауране!
— И там не было часовых? — скептически вопросил король.
— О, вот там-то они мне и встретились! — возвестил гандер. — Две огромные змеи! Одна обвилась вокруг сука на дубе…
— Постой, там же были яблони! — приостановил его Евсевий, ухмыляясь в бороду.
— Яблони, — с достоинством подтвердил барон. — Но не только. А вторая свернулась в пирамиду под деревом чуть подальше и спала, а та, что на дубе, засвистела и подняла голову, изогнувшись вот так. — Полагмар согнул руку в локте и наклонил кисть.
— Какие они были? — прервал барона Конан. — Длинные? Толстые? Бледные или пестрые? Какая голова?
— Бледные. Голова невелика, но твой кулак, ваше величество, в глотку пролезет. И толстые. Длинные? Мне показалось, что они огромны! В наших лесах таких нет!
— Еще не хватало! — снова дал знать о себе Майлдаф.
Конан быстро нашел в траве такую же шишку и запустил ею на голос. Судя по довольному возгласу горца, король попал.
— Ладно, — махнул рукой Конан. — Я тоже не знаю всех тварей этих лесов наперечет. Что тебе еще удалось узнать?
— Сначала я хотел бежать, но змеи меня не трогали. Я просто обошел их стороной и, пройдя но совершенно пустому саду, вышел на тропу. Влево она поднималась опять в гору, и туда я не пошел. Справа же я увидел некое здание и направился к нему.
— Здание было из крупного серого камня, с передним нефом и башенкой? — уточнил Конан.
— Да, ваше величество! — с радостью согласился барон. — Ты тоже был там?!
— Я видел его снизу, — разочаровал Полагмара киммериец. — Итак?
— Я подошел к самой стене дома. Она уходила прямо в склон горы. Окошки находились довольно высоко, и мне пришлось рискнуть — дойти до главного входа и заглянуть внутрь.
— Неужели и там не было никого? — Даже ничему не удивлявшийся Сотти на этот раз был заинтригован.
— Не совсем, — холодно посмотрев на аргосца, ответствовал барон. — Я был еще раз поражен: там все стены в удивительной резьбе и мозаике. Не знаю, что это за религия, но все выглядело просто ослепительно! Однако, — с совершенно гандерской педантичностью и строгостью заметил вмиг посерьезневший после восторгов Полагмар, — у дикарей доставшееся им наследие пребывает в ужасном небрежении! Кругом копоть, жир. Допускаю, что они мажут резные каменные фигуры кровью. Многого заметить я не успел: к большому камню в глубине храма — а далее вглубь горы уводила толстая дверь — были накрепко привязаны толстыми веревками двое несчастных. Очевидно, их предназначили в жертву.
— Двое? — уточнил Конан.
— О, да, двое. Мужчина и женщина. Они, должно быть, голодали дня три, ибо были очень слабы. Я было хотел напоить их из кувшина, стоявшего тут же, но снаружи послышались вопли…
— Это были пикты? — Принц Конти был весь в ожидании красочного описания схватки.
— Да, и те несчастные, и снаружи, — подтвердил барон. — Я поспешил выскочить и спрятаться за углом. По тропе снизу поднималась целая процессия дикарей во главе с их колдунами.
— Омерзительное зрелище! — возмутился Полагмар, и его гандерландский акцент стал совершенно невозможен. — Все размалеванные, в крови, грязи, перьях, каких-то вервиях, с этими дурацкими масками на шестах да еще с устрашающими рогатинами…
— Ими они выкалывают жертвам глаза или протыкают грудь, — пояснил со знанием дела Конан. — Дальше?
После такой реплики короля все, включая Сотти, невольно поежились и притихли, так что повествование Полагмара продолжилось в абсолютной тишине.
— Я не стал дожидаться, пока меня заметят, потому что за жрецами шли воины, и поспешил пробраться обратно к изгороди. На этот раз змеи и вовсе не обратили на меня внимания, — изрек барон. Видимо, он недолюбливал змей и очень гордился тем, что поборол этот нелепый страх.
— Тем же способом я преодолел ограду, спустился к ручью и пошел вверх по течению. Вскоре лес стал редеть, а потом и вовсе сменился кустарником — правда, очень густым, но не высоким — и отдельными деревьями. Открытое пространство простирается на пять стадиев, после же начинаются скалы. Они встают прямо из земли, будто это один большой камень, на огромную высоту!
— В пуще это часто случается, — кивнул Конан. На душе потеплело: он уже знал, куда клонит барон.
— А ручей исчезает в этих скалах, — оправдал ожидания короля Полагмар. — Я не думаю, что он гам и кончается, — предположил он, — ибо за скалами начинается пологий уклон, а вдали видны возвышенности, скалы же кончаются довольно скоро. Но в них мы можем укрыться на время от преследования, и вряд ли там кто-нибудь обитает. На обратном пути тоже царило безлюдье, — завершил барон свой рассказ, оглядев победно присутствующих при сем месьоров и вопросительно взглянув на монарха.
— Благодарю тебя. Я не забуду об этой доброй услуге. — Конан оправдал ожидания гандера подобающей случаю фразой. Но ему действительно понравились невозмутимость, исполнительность и, главное, сообразительность и лесные навыки Полагмара.
— Поступим так, — Конан тут же приступил к отдаче приказаний, — ждать нам нечего. Пикты имеют обыкновение начинать свои празднества перед закатом. А это значит, что скоро сюда явятся воины с факелами — почетное оцепление, и народу на всех берегах соберется столько, что мышь не проберется. Надо проскочить озеро прямо сейчас. Каноэ мы обольем смолой и подожжем — со мной пойдут Полагмар и Майлдаф — но не прежде, чем со стороны горы завопят: это будет означать, что они выволокли свои жертвы из храма и начали с ними развлекаться. Пока поднимется переполох, мы войдем в ручей и — сколько там идти? — обратился киммериец к барону. — Девять стадиев? Проскочим, — уверенно изрек король. — На горе воинов будет мало, они уйдут со жрецами. Здесь они так уверены в своей безопасности, что мало думают об охране. А зря, — недобро усмехнулся Конан. — Пока проверьте оружие и отдыхайте, — добавил он. — Майлдаф, слезай с дерева! А ты, Евсевий, пожалуй на его место!
Непродолжительное время спустя со стороны горловины озера послышались ликующие вопли: должно быть, шествие вывалилось из ворот ограды, которую столь преодолевал барон Полагмар, и покатилось к лагерю
— Ну, сейчас они, как мухи на коровью лепешку, слетятся туда! — заметил Бриан Майлдаф.
— Ну отчего же непременно на коровью? — отозвался Полагмар — у него даже усы поднялись от такого пренебрежения к схожим способностям рода человеческого.
— Сейчас мы проверим, какие у них лепешки, когда они увидят горящие каноэ! — заключил Конан. — Быстро за оружие и за мной, пока они не поняли, что у лодок никого нет!
И Конан, уже вскочивший на ноги, помчался сквозь джунгли с такой скоростью, что даже долговязый Майлдаф не поспевал за ним. Позади поспешал дородный Полагмар. Но, несмотря на то что по чаще бежали во всю прыть трое высоких и весомых взрослых мужчин с оружием, шума от них было не больше, чем от крыльев стрекозы.