Створки перестали держать изнутри. Они заскрипели, болтаясь на расшатанных петлях, и спутники не без опаски заглянули в дом. Там царил полумрак. Арета не сразу разглядела у дальней стены хозяйку с вертелом в руке и шестерых малышей, вооруженных кто чем — от кочерги до печного горшка.
— Не подходи к ним. — Она успела дернуть Левкона за руку.
Едкая желтая волна щедро плеснула на глиняный пол.
— Чисто эллинское гостеприимство! — сказал гиппарх. — Ты сдурела, что ли, женщина?
— Не приближайся! — взвизгнула та. — Не дам! Никого не дам! Хоть режь! Все мои! — Не выпуская вертела из рук, она неуклюже подгребла детей к себе.
— Нам не нужны ваши дети. — Арета выступила вперед. — Мы путники. Ничего здесь не знаем. Разве что-то угрожает малышам?
Хозяйка молчала.
— Клянусь поясом, — продолжала Колоксай, — мы их не тронем…
Женщина слушала ее с недоверием.
— Вы не с Опука? — спросила она.
— Разуй глаза! — вскипел Левкон. — Дураку ясно: мы из степи.
— Много вас тут ходит, — отозвалась хозяйка, опуская вертел. — Пленные, что ли?
— А что, много пленных? — удивился Левкон.
— Да почитай все побережье. — Хозяйка махнула рукой. — Сначала меоты, потом скифы… Сколько поселков снесли. Вот и пленные. Идут и идут. Кто сам сбежал, кого к новым хозяевам гонят.
Последняя фраза покоробила Левкона. Раньше для эллина на землях колонистов никаких хозяев не было. У своих же!
— А что у вас тут? — спросил он. — Весь Киммерик пустой. Где люди-то?
— Да у Опука, — угрюмо отозвалась женщина. — Где же еще? Будь они неладны!
— Кто?
— Да нимфы! Жрицы эти проклятые! — Хозяйка снова бросила на детей испуганный взгляд. — Раньше, когда архонт был, они просили одну жертву раз в Великий год. А с тех пор, как жизни не стало, они требуют каждую весну по одному старому и одному молодому человеку. Для Деметры, значит, и Персефоны. Вот все и пошли на площадь. Там и выберут жертв. — Женщина ногой оттолкнула младшего мальчика за очаг. — Только я своих не дам. Пусть меня лучше режут.
— Хозяин-то твой где? — смягчившись, спросил Левкон.
— Нету, — шмыгнула женщина носом. — Погиб у валов, когда эти кровопийцы, — она зло зыркнула на Арету, — приходили.
— Еще скажи нам, — попросил гиппарх, — где дом купца Кириона? И мы уйдем.
— Да на другом конце посёлка. — Женщина махнула рукой. — За агорой. У порта. Вы сразу узнаете. У него над крышей новая галерея построена. Зеленая. Ее отовсюду видно.
«Новая галерея — это хорошо, — хмыкнул Левкон. — Значит, старик не бедствует».
Оставив перепуганную хозяйку прибирать следы своей воинственной выходки, путники покинули дом и направились к центру поселка. Там действительно была толпа. Люди запрудили площадь и пребывали в мрачном оцепенении. Между рядами ходили нимфы в ярких одеждах, украшенных перьями, и в масках с длинными носами. На скале Опук было громадное гнездовье удодов, и жрицы со скалы принадлежали к сестричеству этой птицы. Две из них восседали в центре площади на высоких тронах, сплетенных из ивовых веток. Перед ними был деревянный помост, на который к ногам «Деметры» и «Персефоны» и должны были возвести жертв.
— Мне что-то не хочется туда идти. — Арета потянула спутника за руку. — Чего они смотрят? Если им не нравятся нимфы, перебили бы их, и дело с концом. Это будет не первое сестричество, пострадавшее от рук верующих.
— В Киммерике живут мирные люди, — возразил гиппарх. — Посмотри на толпу. Стариков много, да. Детей тоже. Есть женщины. А мужики где?
— Должно быть, многие погибли во время войны, — предположила Арета. — Как у той бабы на краю поселка.
— Ну так кому ж за них заступиться? — Левкон пожал плечами. — Вон тем калекам? — Он ткнул пальцем в жавшихся к забору нищих: один из них был слепой, другой без обеих ног. — Недаром нимфы требуют одного старика и одного ребенка. Раньше это был бы взрослый мужчина.
Колоксай внимательно вгляделась в серое от усталости лицо спутника:
— Ты что-то решил?
— Я их перережу, — глухо отозвался тот. — Творят, что хотят. Ни власти над ними, ни совести.
— Левкон… — Арета предостерегающе подняла руку. — Лучше не рисковать. Их много.
Он жестом остановил ее.
— Послушай, — такого повелительного тона она у него еще не слышала, — я здесь у себя дома. В моем доме такого никогда не было. И не будет.
«Хорошо, — кивнула Арета, — начинай. Я тебе помогу».
Жрицы двинулись между рядами, выбирая мальчика. Старик их устроил бы любой. Они не хотели лишний раз волновать толпу, отбирая детей состоятельных родителей. А какой-нибудь бездомный сирота подошел бы вполне. Наконец одна из сестер схватила за руку маленького попрошайку в грязных лохмотьях, сквозь которые просвечивало худое тело.