После того, как хозяин изнасиловал Лину впервые, он оставил ее на кровати, избитой и обнаженной.
- Ничего, - рассуждал он, пока одевался, - ты еще научишься. Сначала все не умеют.
Девушка всхлипывала, не в силах пошевелиться.
- Ну чего ты плачешь? – склонился над ней парень. - Все было не так уж и плохо. Мне понравилось, не переживай. Ты у меня самая лучшая.
Он чмокнул ее в макушку и ушел, заперев за собой тяжелую дверь.
Мыслей в голове не было, лишь жуткое чувство стыда и унижения, пожирающее изнутри. Спустя минут десять после ухода насильника Лина медленно попыталась подняться. Все болело, на кровати остался кровавый след, часть которого не имела отношения к дефлорации. С трудом передвигая ноги, девушка добралась до душевой, мечтая смыть с себя запах его тела, его сперму и позор, которым он заклеймил ее. Вода щипала раны и ссадины, но Лина терпела, надеясь, что боль физическая заглушит душевную. Она ничего не понимала и была не в состоянии думать, лишь только мечтала поскорее оказаться дома и все забыть.
Когда прошла пара часов после принятия душа, Лину посетила мысль о том, что похититель убьет ее. Она вновь принялась искать орудия для самозащиты, чтобы обороняться от маньяка. Тогда Лина и представить себе не могла, что вовсе не смерти ее он желает. В неопытную головку не приходило, что этот тип хочет оставить ее здесь навсегда, и что это жуткое место станет ее единственным домом, заменив всю прежнюю жизнь.
Обыскав каморку сверху донизу, Лина не нашла ничего, что могла бы использовать для самообороны. Вся мебель была наглухо привинчена к полу, и даже стул оказался привязан тугой веревкой к столу, ограничивающей его передвижение. Этот парень все предусмотрел.
Лина не знала, что делать, что думать и чего ожидать. Страх не отпускал ее, и с каждой минутой становилось только хуже. Уже казалось благом, если он поскорее вернется и покончит с ее страданиями и с ней самой разом.
Но так действительно лишь казалось, и как только Лина услышала скрежет за дверью, она тут же съежилась на кровати и вжалась в самый ее угол. Бедняжка крепко зажмурилась, как маленький ребенок, который думает, что его не видно, если он закрыл глаза. Как бы она хотела, чтобы этот нехитрый трюк сработал. Но нет.
- Привет, - этот странный тип зашел в комнату, улыбаясь и держа в руках поднос с едой. - Ты, наверное, проголодалась? Вот, я тут кое-что приготовил. Уверен, тебе понравится. Только особо не привыкай к этому, я не часто буду баловать тебя кулинарными изысками. Просто сегодня особенный день. Согласна?
Лина сидела, дрожа как осиновый лист и не произнося ни слова.
- Извини, что нет столового серебра, - хмыкнул парень, будто для него вполне нормально насиловать девушек, а потом кормить яствами в честь первого изуверства над ними. - Боюсь, я пока не готов доверять тебе настолько, чтобы дать в руки что-нибудь острое, несмотря на все, что между нами было. Прости, детка. Но хочу заметить, что все в твоих руках, ведь отношения это работа. А работа, как известно, требует усилий. Правильно я говорю?
Лина молчала и даже не смотрела на разглагольствующего молодого человека.
- Я, кажется, задал вопрос, - напрягся тот.
Лина не реагировала, не собираясь принимать участия в его странных играх.
Он быстро подошел к ней, бросив сервировку, и ухватил за подбородок.
- Я задал вопрос, - процедил парень сквозь зубы.
Лина сглотнула, с отвращением и ненавистью глядя на своего обидчика. Она бы с удовольствием сделала красивый жест, плюнув ему в лицо, как в высокобюджетных блокбастерах, но на это смелости у нее не хватило.
- Может, ты не хочешь кушать, а только и ждешь повторения предыдущего «пиршества»? – милиционер крепче сжал подбородок «задержанной», а свободной рукой потянулся к ее промежности.
Лина еще сильнее вжалась в стену и снова зажмурилась, а когда парень провел по ее щеке языком, она резко дернулась и, несмотря на отсутствие голода, выдавила:
- Поедим…