- А это уже богохульство, - напрягся хозяин. - Я не потерплю подобного в своем доме.
- И крещение твое тебе не поможет!
- Ты только упрощаешь мне задачу, - медленно поднимался по лестнице гостеприимный хозяин.
- Ладно, - замахал руками священник, - прости меня, прости. Я просто… о, Господи, вразуми ты сына своего заплутавшего, - воздел он руки к потолку землянки, надеясь произвести впечатление на странного типа, намеревающегося покончить с ним, - дай ему силу отринуть сатану и открыть сердце тебе! Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся? Внегда приближатися на мя злобующым, еже снести плоти моя…
- Так ты снова уверовал? - навис над толстопузым попом хозяин.
Когда священник не вышел на работу, разыскивать его стали не сразу, зная, что тот любит погулять и предаться греховным развлечениям. Но когда он и к следующему вечеру не объявился дома, забили тревогу.
Вскоре у прихода появился новый батюшка. Его такса оказалась гораздо терпимей к прихожанам, кои вскоре позабыли о пропащем попе, некогда отпускавшем грехи их тяжкие.
4
Сыграв еще пару победных партий, хозяин решил, что пора на боковую. Он попрощался с Линой, которая тщетно надеялась не только на интеллектуальные развлечения, и оставил ее в полном одиночестве.
Так шли дни «заключенной», не отличавшиеся разнообразием. Большинство было похоже друг на друга, как две капли воды. Но Лина находила свои маленькие радости. Она утешалась молитвами, дневником и рукоделием, не имея разрешения на рукоблудие. Скажи ей лет девять назад, что придется стать собой сегодняшней, она ни за что бы не поверила. А получив неопровержимые доказательства, удавилась бы заранее. Но теперь Лину вполне устраивала ее аскетичная жизнь и покорное послушание. Говорят, люди не меняются, но Лина доказывала обратное. Она приспособилась к вынужденным обстоятельствам столь старательно, что и сама поверила в правильность происходящего и в то, что наконец-то стала самой собой. Настоящей. В конце концов она перестала думать и анализировать. Эти процессы подменялись хождением вокруг догм, установленных хозяином, оспаривать которые не имело смысла. Внутренние ресурсы нашли силы, чтобы оправдать каждое его абсурдное действие и утверждение, сделав их истиной в последней инстанции. Сама того не подозревая, Лина обезопасила себя от наихудшего, что могло случиться, не покорись она этому месту и его владельцу. Каждый раз начиная о чем-то думать, она ударялась о стены запретов и правил, воздвигнутых хозяином, словно и мышление, и внутренний мир сузились до размеров ее каморки. Дальше мысль пойти не могла, упираясь в непреодолимые преграды, подобные тем, что встречает религиозный человек, если предложить ему хотя бы на секунду представить, что Бога нет.
В первую очередь послушание Лины зиждилось на страхе и чувстве вины за то, какой она была раньше, за каждый осуждаемый хозяином поступок и за любую неподобающую мысль. Ее поведение направлялось на искупление этой мнимой ли или реальной вины. Затем наслаивались чувства, стремящиеся облегчить страдания, но лишь усугубляющие картину: страсть, невротическая привязанность и болезненная зависимость. Но не имей Лина этого прогнившего букета, что бы ей оставалось? Она так и продолжала бы сопротивляться, страдая от невероятно жестоких жизненных обстоятельств, выпавших на ее судьбу. Теперь же она мучилась лишь от любви, как совершенно обычная женщина, которую никто не похищал и не запирал ни в каком подвале.
После того, как Хомутов принял заявление, в то место, где девочек видели в последний раз, была выслана следственно-оперативная группа. Искали все, что могло бы дать хоть какую-нибудь зацепку. Опрашивали свидетелей и одноклассников. Но след Маши и Лины обрывался возле фонтанов. Никто не видел, как они отошли в переход облегчиться. И никто не знал, куда и с кем из него вышли.
- Мы очень на Вас надеемся, - стараясь быть сильным, произнес Линин отец.
- Сделаем все, что в наших силах, - заверил его Хомутов.
- Сделайте больше, - отрезала мать.
Старший сержант сдержанно кивнул, надеясь, что с этими девочками все обойдется.
Он действительно очень ответственно отнесся к делу, ничего не упускал из виду и старался изо всех сил. Большинство расследований, которыми он занимался, завершались успешно, и Хомутов считался лучшим в отделе. Ему часто предлагали перейти в другие места, более престижные и прибыльные. Но он был верен своему делу и трудился за идею, а не подстраивал идеи под свои нужды. Хотя вскоре он все же согласился на переход в прокуратуру, решив, что там от него пользы будет больше.