Она молчала.
- Хорошо, - выдохнул хозяин и ушел, прихватив с собой тарелку.
Сперва Лина испытала облегчение, но потом засомневалась, не рано ли она обрадовалась. Подобная капитуляция вовсе не свойственна ее хозяину. Это скорее подозрительный и тревожный, нежели хороший знак. Но, может, будущий папа смягчился новостью о скором потомстве?
Лина никак не могла расслабиться, она думала, что же все это значит. Мог ли он так легко сдаться, или же задумал нечто еще более извращенное, чем пихать ей в горло куски мяса? Вскоре ей представился случай прекратить гадать и узреть все воочию.
Хозяин вернулся с воронкой, к которой была прикреплена толстая трубка. В другой руке он держал бидон. Без лишних слов Лина поняла, что он задумал.
- Ладно, я буду есть, - взмолилась она.
- Поздно, девочка моя. Поздно.
Молодой человек твердо решил, какой метод кормления нужно применить. Не зря же он так усердно превращал свою стряпню в бесформенную субстанцию.
Лина принялась кричать и мотать головой, когда тот подошел к ней с невообразимых размеров трубкой.
- Успокойся, или я порву тебе пищевод, - он грубо схватил ее за горло.
Лина в ужасе вытаращилась и затаила дыхание.
- Просто расслабься. Открой рот и спокойно дыши через нос, - проинструктировал хозяин.
Он смазал трубку маслом и стал погружать ее в горло девушки. Стоило ей почувствовать прикосновение к гортани, как рвотный позыв заставил содрогнуться всем телом.
- Дыши ровно, - холодно произнес хозяин, - или я уже сказал, что будет.
Лина изо всех сил старалась не шевелиться. Она закрыла глаза и стала считать в уме, надеясь, что этот кошмар скоро закончится. Девушка чувствовала, как сквозь ее горло проходит трубка. Пять, шесть… спускается по пищеводу. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать… останавливается в желудке. Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре… тридцать четыре… тридцать четыре… время замедляется, кажется, это мгновение застыло на века, и нет в мире ничего кроме трубки внутри ее тела. Этот инородный предмет словно олицетворение обрыдлого изуверского плода, что кроется в ее утробе. Плода, который посеял в ней хозяин, и который Лина не имеет права убрать из своего тела, кое будто бы и не принадлежит ей самой вовсе.
Хозяин начинает заливать содержимое бидона в воронку, и Лина чувствует, как ее желудок наполняется теплым месивом. Слезы текут из зажмуренных глаз. Она жалеет, что не согласилась просто поесть.
Лина могла бы испытать наслаждение вкусом, а теперь ей оставалось лишь быть на раскормке, как гусь, которому прочат стать фуа-гра.
Так шли дни. Хозяин не отвязывал Лину от кровати. Руки и ноги затекли, мышцы стали превращаться в вату. Ходить в туалет приходилось в подкладное судно, которое не всегда вовремя выносилось. Раньше казалось, что хуже уже быть не может. Теперь Лина молила о возвращении тех времен.
Только спустя пару недель хозяин вновь решил кормить Лину человеческим способом. Ему показалось, она поняла свой проступок и больше перечить не будет. Но пригрозил, что при первом же замечании снова прибегнет к трубке с воронкой.
Лина была тише воды, ниже травы. И слова поперек не говорила, надеясь, что хозяин ее отвяжет. Ей было уже наплевать на ребенка, она просто хотела чувствовать свои руки и ноги. Иногда хозяин давал ей размяться. Он отпускал по одной конечности, и Лину накрывало волной счастья, будто она получила все злата мира. Человека может порадовать такая малость, когда у него отобрано так много.
Хозяин вечно приходил с книгами по беременности и родам, с детскими сказками и стишками. Все это он читал будущей мамочке и существу внутри нее. Он любил петь животику песни и разговаривать с ним о планах на будущее. Парень был уверен, что воспитание нужно начинать еще в утробе, тогда вероятность того, что малыш вырастет нормальным человеком, будет гораздо больше. Лина заподозрила, что вопросом воспитания хозяина никто не интересовался ни в утробе, ни вне ее.
Вскоре мужчина стал оставлять привязанными только руки, и отвязывал Лину полностью, пока находился с ней рядом.
- Все только ради здоровья малыша, - утверждал он. - Неужели ты не рада, что у твоего ребенка такой заботливый папа? Ведь в мире столько уродов, бросающих своих отпрысков, не желающих за ними ухаживать, общаться и заниматься их воспитанием, даже копейки жалеют на тех, кого породили. Я же на все готов ради своего малыша. Нашего малыша, - он нежно погладил Лину по животу и поцеловал в щеку. Она рефлекторно поморщилась, но не стала выдавать своего состояния и мыслей насчет услышанного.