После такого разъяснения инструктора любознательный курсант отошел от винта на почтительное расстояние.
Инструктор продолжал свои объяснения, называя нам поочередно различные элементы самолета У-2.
— А это как называется? — спросил вдруг один из курсантов и повернул вверх левый элерон. В тот же миг на весь ангар раздался крик другого курсанта, которому правым элероном прищемило пальцы.
— Теперь вы убедились сами, к чему приводит незнание техники, — сказал инструктор, когда пострадавшему была оказана необходимая помощь. — С самолетом нужно уметь обращаться. На нем каждая деталь имеет определенное назначение, и для незнающего человека в любой из них таится подвох. Вот вы, — обратился он к курсанту, задавшему вопрос, — вы чуть не искалечили своего товарища именно потому, что еще невежественны в авиационной технике. Если бы вы знали, что на всех самолетах элероны (правый и левый) кинематически связаны между собой (рис. 1), вы, прежде чем повернуть один из них, постарались бы убедиться, что повороту второго ничто не мешает и вы не покалечите ни техники, ни людей. Усвойте себе это раз и навсегда и никогда не беритесь на самолете за детали, об устройстве и работе которых вы не имеете ясного представления.
Но еще больше вреда ваше незнание самолета может принести тем, кто на нем летает, товарищи курсанты. Авиационная техника «любит», когда с ней обращаются на «вы». Поэтому учтите на будущее, что основа вашего мастерства — знания.
Это первое занятие в ангаре я запомнил на всю жизнь, а слова инструктора глубоко запали мне в душу и я не забывал о них никогда в своей практической работе в авиации.
Однако мне приходилось быть свидетелем таких происшествий, когда пренебрежение к освоению техники или поверхностные знания ее приводили к серьезным последствиям.
Для иллюстрации приведу несколько характерных примеров. В часть, где я проходил службу еще до Великой Отечественной войны, прибыли из школы два авиационных механика — Смирнов и Аверин. Это были два совершенно непохожие один на другого человека.
Смирнов был серьезный человек. Он любил все делать основательно, много читал и поэтому не случайно окончил школу с отличием. Аверин же, наоборот, смотрел на жизнь и свою службу в авиации сквозь «розовые очки». То, что можно было сделать сегодня, он предпочитал отложить на завтра, был не в ладах с книгой и школу окончил, как он сам любил об этом говорить, «на прожиточном минимуме», то есть на тройках. И это, естественно, не могло не сказаться на результатах его службы в части.
Как и следовало ожидать, Смирнов сравнительно быстро изучил конструкцию, эксплуатацию и правила технического обслуживания самолета, двигателей, вооружения и спецоборудования и сдал зачеты по этим дисциплинам на отлично.
Хуже обстояло дело с Авериным. По конструкции самолета он получил оценку «посредственно» и только после повторного изучения и сдачи зачетов на оценку «хорошо» был допущен к работе на самолете.
Вначале оба работали под руководством старших, более опытных механиков, и только после некоторого времени приказом по части за каждым из них был закреплен самолет и они были допущены к самостоятельной работе. С этого момента каждый из них стал хозяином самолета. Но это важное событие в жизни каждого авиационного механика было воспринято ими по-разному.
Авиационный механик Смирнов с первых же дней действительно почувствовал себя настоящим хозяином самолета, понял те обязанности, которые налагает это звание. Он по-хозяйски следил за состоянием закрепленного за ним самолета и вполне представлял себе всю полноту ответственности за организацию и проведение на нем всех необходимых работ. Он понимал, что авиационный механик несет всю полноту ответственности за исправность выпускаемого в полет закрепленного за ним самолета, за качество и объем подготовки самолета к полету в соответствии с летным заданием. Поэтому он не только сам постоянно совершенствовал свои знания по конструкции и эксплуатации вверенной ему авиационной техники, но неуклонно требовал этого и от своих подчиненных.