Синие глаза почернели.
- Скажи еще, мотылек.
- Я тебя люблю.
Он склонился ко мне ближе.
- Еще...
Я закусила губу, придумав нечто лучшее.
- Любимый.
- Чудо мое нежное, маленькое, ласковое. Любимая моя.
Со смехом поняла, что хочу зажмуриться, вытянуться и замурлыкать. И да! Я чувствовала себя маленькой, ласковой и нежной.
- Я согласна быть твоим мотыльком.
- Ты с самого начала была им, - шепнул Святозар мне в губы. Я перестала дышать, ожидая свой заслуженный поцелуй. В глубине квартиры зазвонил стационарный телефон. Ведьмак пробурчал что-то невнятное, отпустил меня и вышел из ванной. Спустя несколько минут вернулся.
- Кто там?
- Изяслав. Они с Аней в ее общежитии.
- Здорово, - мне в голову пришла мысль. - Святозар...
- А я думал, ты меня иначе называть собралась.
Нахмурилась, пытаясь осмыслить фразу, мгновение спустя сообразила, смущенно улыбнулась.
- Любимый.
- Да?
- Это шантаж.
- А ты надеялась, что я стану ручным и послушным? - черные глаза прожигали. В них светилась безграничная сила и насмешка. Я замерла, понимая невысказанное им вслух. Осторожнее, Дашик, на поворотах. Передо мной все еще опасный ведьмак, причем немного ущемленный собственной уступчивостью перед слабой женщиной. Режущие шутки пока в сторону, даже если самой себе они кажутся абсолютно безобидными. Мужская гордость - штука тонкая и нежная.
- Прости, - виновато шепнула я.
- За что? - искренне удивился Святозар. - Так что же хотел мой мотылек?
Я улыбнулась.
- Почему ты не остановил Береславу?
- Не имел права. Нарушить закон нельзя. Поединок могут остановить избранные.
- А если тихо? - не унималась я. - Кто узнал бы?
- Береслава - дочь одной из старых судий. Она за ней следит.
- Знаешь, ваши семейные традиции ужасны.
- Мы - не люди, чудо.
- Помню, - вздохнула я, заставив ведьмака рассмеяться.
- Мотылек, твои мысли так беспорядочны.
- Знаю, - пробубнила я и принялась рисовать узоры на дне ванной.
- Обожаю в тебе это. И меня удивляет.
- Что? - вопросительно взглянула в его глаза. В их черноте разглядела знакомые искры желания.
- Что каждый раз думая об этом, понимаю, что хочу тебя.
На этот раз поцелуй не прервал никто. Только плеск воды возвестил о том, что хозяйка покидает ванную.
Святозар перенес меня в комнату, осторожно опустил на кровать и отстранился. Ухватила его за ворот кофты и потянула к себе. Я ждала его ласк, жаждала их. На мне вдруг снова появилось то странное платье, перехваченное на талии бечевкой. Растерянно осмотрела себя. Вновь потянулась к ведьмаку.
- Любимый.
На лице Святозара появилось выражение муки. Он провел ладонью по моей груди, животу. Я выгнулась. Сквозь ткань спустился пальцами между ног, заставив меня простонать его имя, склонился к моему уху.
- Не могу, мотылек. Завтра. Сегодня не могу. Сегодня мы пойдем к твоим родителям.
- Почему? - расстроенно прошептала я. - С бабушкой все хорошо. Зная ее, думаю родители в курсе. Я здесь, я твоя, я хочу тебя.
- Дашенька, - почти стон. Столько муки в голосе. Что все это значит?
- Святозар, любимый, объясни.
- Позже.
Я рассердилась, отпустила его, выбралась из его рук, сползла с кровати. Есть желание быть растоптанным стадом моих братцев? Без проблем. Сейчас устроим. Я принялась нервно развязывать бечевку. Ладони Святозара накрыли мои пальцы.
- Нет, пожалуйста, чудо, оставь.
Ну, вот. Снова. Так и знала, что-то с этим платьем не так. Странно. И судя по голосу, речь и вправду идет о чем-то безгранично важном для него. Сердиться расхотелось. Грудь затопила река нежности.
Ведьмак.осторожно расчесал мои волосы (щетку тоже, видимо, уже успел обнаружить), заплел в косу, обнял.
- Не обижайся, мотылек. Ты все поймешь. Пойдем.
Спустя сорок минут мы стояли возле двери квартиры моих родителей. - Знаешь, - шепнула я. - Будем вызывать такси. Такими темпами ты устроишь двум городам снежный коллапс. Завтра и так весь Саратов стоять будет.
Ответить ведьмаку не дали, щелкнул замок, дверь распахнулась на пороге возник отец. Меня сгребли в охапку и безапялиционно затащили внутрь.
- Пап, ты меня придушишь.
- Молчи, бессовестная!
- Дашенька! - голос принадлежал матери.
- Я говорила, они здесь уже, - я кое-как высунулась из-за отцовского плеча, взглянула на бабушку.
- Привет.
- А Вы заходите, заходите, молодой человек, - не обратила она на мое приветствие никакого внимания. Папа наконец отпустил меня и принялся раздевать, чего раньше за ним не водилось. Мама, всхлипывая, начала целовать. Я вздохнула. Это вот надо же.
- Благодарю, - тихо ответил Святозар на приглашение бабули.
- Специально приехала, знала, что уже тут. Ближе к Анюткиным было, только эта засранка со своим мальчишкой там не пойми чем занята, не больно-то торопится. Позвонила, уж сказала Людочке, что дочка живая невридимая скоро появится.
Как это похоже на бабулю! В три предложения уместить массу информации и еще парочку ругательств. Я разулась, взяла Святозара за руку и потянула за собой в зал. Надо его как-то защитить от неизбежных вопросов и нападок. Любопытно, плохо или хорошо, что они знают кто он и откуда?
- Итак, молодой человек, - бабушка бесцеремонно усадила хозяина мотыльков на кресло, сама же вместе с родителями села на диван четко напротив. Мне почему-то представилось, что на журнальном столике должна появиться лампа, которую направят моему мужчине прямо в глаза. Допрос начался. Я протяжно вздохнула, с укоризной глядя на своих родственников. Бесполезно. Мой весьма красноречивый взгляд был оценен и успешно проигнорирован всеми тремя. Бессовестные.
- Да? - спокойно поинтересовался Святозар.
- Даша про нас рассказывала? Представляться думаю не требуется.
- Согласен.
- Тогда мы ждем пояснений.
- Я женюсь на вашей дочери.
В гостиной повисла гробовая тишина. И знаю, я должна была, наверное, сейчас ловить где-то на полу челюсть, может возмущаться. Только все, что приходило в голову, - это свистящая мелодия из вестернов, пустыня, большой каньон и сухая трава "перекати-поле". Я тихо и как-то не очень умно хихикнула своим ассоциациям.
- Простите? - осторожно переспросила мама.
- Я женюсь на Даше.
- А Дашу вы спрашивали? - очнулся папа. Как по команде присутствующие повернули ко мне головы. Я уставилась на Святозара. Ярко-синие глаза напряженно изучали меня, словно он боится. Боится, что откажу? Глупый, зачем вот так? Почему не спросил один на один? Что за странное поведение? Или это не поведение, а еще одна варварская традиция?
- Видимо, нет, - сделал моему молчанию свой вывод папа.
- Да, - поспешила поправить его я. - Я согласна.
Три пары глаз смотрели на меня с явным неодобрением. Я вздохнула. Снова женская логика в работе: делаю, а зачем, почему - черт ногу сломит. Не спрашивайте меня, родные мои. Не знаю я. Знаю, что согласна, а там... А там разберусь как-нибудь. Вот только смотреть на своего ведьмака отчего-то теперь было боязно, не женятся же они на людях. Кинула осторожный взгляд из-под ресниц.
- Мотылек, - одними губами шепнул он.
Я прерывисто вздохнула, непроизвольно сделав шаг навстречу. Сопротивляться ему? Зачем?
- Полагаю, нам всем просто неоходимо пройти на кухню и выпить, - твердо произнесла бабуля.
- Мама!
- Чаю, - сделала невинное лицо пожилая женщина.
Домой мы вернулись в четвертом часу утра. Причем я тихо мирно дремала на руках Святозара. Он занес меня в квартиру, снял верхнюю одежду и уложил на кровать, укрыв по самый подбородок одеялом. Я перевернулась на бок, подтянула его ладонь себе под щеку и поудобнее устроилась на ней.