Пристроившись рядом с зятем, Серафима Петровна придвинула к нему блюдо с ватрушками и вкрадчиво улыбнулась:
– Девочки не звонили?
– Нет, не звонили, – ответил Вячеслав Алексеевич и налил себе кофе. – Не стоит о них беспокоиться. Они – с Вешкиным.
– Как не беспокоиться… – Серафима Петровна чуть слышно вздохнула. – Все ж таки у Людмилочки нашей – такая беда…
– Откуда вам это известно?
Сообразив, что брякнула лишнего, Серафима Петровна пошла на попятную:
– Ниоткуда… Это я так.
Вячеслав Алексеевич строго взглянул на тещу:
– Опять подслушивали?
– Да будет вам, Вячеслав Алексеевич! – Серафима Петровна с преувеличенной беспечностью взмахнула рукой. – Нешто не знаете, из кухни все хорошо слышно.
– Еще лучше слышно, когда стоишь у двери, прижавшись к ней ухом. Уверен, для вас не секрет. – Доев свой омлет, Вячеслав Алексеевич не без интереса спросил: – Зачем вы рассказали Насте об отъезде Людмилы?
– Да как бы я рассказала? Она – в спальне. А я-то – на кухне!
– Значит, позвонили по телефону.
– Побойтесь бога! – Серафима Петровна вскочила со стула. – Хотите, гуляша разогрею? С вечера приготовила. Дай, думаю, сделаю, может быть, с утра мяска захотите.
– Спасибо, Серафима Петровна, я уже сыт. – Он допил кофе и встал из-за стола. – Сегодня вернусь поздно.
– Задержитесь на работе?
Вячеслав Алексеевич ограничился расплывчатой фразой:
– Есть кое-какие дела.
– Хотела вам рассказать… – Собрав со стола посуду, Серафима Петровна смахнула крошки. – Сегодня утром звонили из Германии.
Вячеслав Алексеевич задержался в дверях:
– Из Германии?
– Племянник покойного мужа Николая Ивановича.
– Не знал, что вы поддерживаете связь с немецкими родственниками.
– Давно не говорили, с тех пор, как умер брат моего мужа Степан Иванович Грэмб.
– И что ваш племянник?
– В Москву приезжает, хотел остановиться у нас.
– Не возражаю, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Здесь или в московской квартире?
– Здесь.
– Когда приедет – накройте праздничный стол. – Он улыбнулся. – Впрочем, не мне вас учить. Это вы прекрасно умеете делать. Как его зовут?
– Сашенька Грэмб. В последний раз я видела его во-о-от такеньким мальчишечкой. – Серафима Петровна показала рукой. – А теперь он зовет себя Алексом. На заграничный манер.
– Пусть приезжает, – повторил Вячеслав Алексеевич.
Тишотка, виляя хвостом, сопроводил хозяина до машины и, когда автомобиль Вячеслава Алексеевича выехал за ворота, благоразумно возвратился домой, рассчитывая на небольшой кусок мяса из гуляша Серафимы Петровны.
За много лет жизни за городом дорога до Москвы перестала вызывать у Вячеслава Алексеевича раздражение. С недавнего времени он многое принимал как данность и больше не пытался спорить с судьбой. Потеря времени, скорости и даже возможностей уже не поднимала в нем бурю эмоций. Возможно, что не свойственная раньше терпимость была предвестником старости. Сам он считал, что это результат прожитой жизни и зрелого благоразумия. Хотя, как ни крути, и то и другое означало только одно – близкую старость.
По дороге Вячеслав Алексеевич сделал два необходимых звонка. Первый – секретарше, предупредить, что задержится. Второй – следователю, ведущему небезызвестное дело.
– Крапивина могу услышать?
– Здравствуйте, это я.
– Хочу договориться с вами о встрече.
Немного помолчав, Крапивин спросил:
– Кто это?
– Простите, Герман Сергеевич, забыл вам представиться. Вячеслав Алексеевич Дайнека.
– Теперь понимаю, – догадался Крапивин. – Муж девушки, чья машина…
– Простите, – вежливо перебил его Вячеслав Алексеевич. – Я – отец Людмилы Дайнеки.
– Где она сама? Почему сбежала с места преступления?
– Не нужно говорить о моей дочери так, словно она преступница!
– А как еще прикажете говорить? Она – важный свидетель, обязана тотчас явиться и дать показания.
– С этим трудно не согласиться.
– Ну так привезите ее ко мне.
– Это невозможно.
– Почему?
– Я объясню вам при встрече.
Крапивин замолчал, но потом быстро спросил:
– У меня есть время. Не больше часа. Успеете доехать? Где вы сейчас?
– Успею. – Вячеслав Алексеевич ограничился этим ответом, заранее решив: не выдавать лишней информации, тем более – следователю.
И, кажется, Крапивин отнесся к этому с пониманием.
– Вам известно, куда нужно ехать?
– Я подготовился.
– Жду, – сказал Крапивин и добавил обязательную в подобных случаях фразу: – Пропуск на ваше имя будет заказан.