– Ну и что? Какое это имеет значение? Он ничтожный человечек, хотя у него и хорошо подвешен язык. Его легко убить. С ним должны были покончить еще в Дублине.., впрочем, теперь это уже не важно. Он здесь и он все еще жив. Но я все равно заполучу Чессу.
– Да, ты должен взять в жены принцессу, но нам следует действовать очень осторожно. Я не хочу, чтобы Клив перерезал тебе горло.
Рагнор посмотрел на Керека с подозрением:
– А ты-то чего так горячишься? Может, она и тебе приглянулась? Небось, и тебе хочется, а, Керек? Да только такому, как ты, нечего надеяться – эта сучка слишком горда. Для тебя она никогда не захочет раздвинуть ноги.
– Для тебя тоже, мой господин.
Рагнор вскочил из-за стола, злобно шипя. Ему хотелось убить кого-нибудь, а ближе всех был этот наглец Керек.
– Сядь, – сказал Керек, и голос его прозвучал холодно и жестко. Рагнору это не понравилось. Он не ребенок, чтобы кто-нибудь говорил с ним таким тоном. Он уже собрался пригрозить Кереку, что опять ударит его, когда тот вдруг сказал:
– Я знаю, как заполучить принцессу.
– Что? И как же?
– Я скажу тебе, но сначала сядь и начни слушать меня со вниманием.., мой господин.
Рагнор сел и жадно осушил кубок, полный меда.
– Я хочу получить эту девку, Утту. Она очень хорошо готовит мед.
– Она не для тебя.., мой господин.
– Что с тобой, Керек? Мне не нравится этот тон, который ты вдруг усвоил. Ты насмехаешься надо мной, а я этого не терплю. Прежде я был снисходителен к тебе, потому что ты знал свое место, знал, что по сравнению со мной ты ничто, что я твой господин и ты обязан быть покорным моей воле. Ты должен защищать мою особу не щадя жизни, слышишь? Не щадя жизни! Но сейчас ты вдруг начал мне дерзить. Прекрати это сию же минуту, или я убью тебя!
– Если ты убьешь меня, несчастный глупец, то принцесса сразу же всадит нож прямо в твое трусливое сердце. Или твой разум так слаб, что ты уже не помнишь, как она побила тебя и столкнула с причала в море за одно то, что ты ударил меня по лицу?
– Она налетела на меня неожиданно, застала меня врасплох. И потом, не мог же я задать ей трепку на глазах у всех. Но она мне за все заплатит. Когда мне никто не будет мешать, я еще разок лягну ее в ребра. Мне понравилось, как она валялась у моих ног и хватала ртом воздух, точно рыба, вытащенная из воды. Это было приятное зрелище.
"Как легко этот недоумок отклоняется от темы”, – подумал Керек.
– Послушай меня.., мой господин. Вильгельм, наследник герцога Нормандии, возьмет в жены только девственницу.
– Ну конечно, ни один могущественный человек не захочет жениться на женщине, с которой уже ложились другие мужчины. Но что с того?
. Керека так и подмывало сказать Рагнору, что он в жизни не встречал никого тупее, но он только молча улыбнулся, думая о том времени, когда Чесса согнет Рагнора в бараний рог и будет править сама. Она сумеет спасти Данло от саксов. Она была молода и неопытна, но он видел скрытую в ней силу, ясно видел. Он добьется, чтобы этот брак состоялся. А потом он будет учить ее, наставлять, поможет ей ощутить свою силу. И Турелла тоже будет наставлять ее. Но прежде всего надо растолковать очевидное этому болвану Рагнору.
– Если бы ты взял принцессу силой, Вильгельму пришлось бы отказаться от нее и отдать ее тебе, потому что, если бы он на ней женился и она бы понесла, он не смог бы с уверенностью сказать, кто ее обрюхатил: он или ты.
Рагнор изумленно воззрился на Керека:
– Клянусь молотом Тора, Керек, ты еще глупее, чем я думал. Я же хотел взять ее силой и взял бы, кабы ты не помешал. Я мог бы ее обрюхатить, но ты мне не дал.
Керек почувствовал сильное желание придушить этого поганца, но вместо этого сделал над собою усилие и сказал:
– Не важно, взял ты ее или не взял. Тебе достаточно сказать, что ты это сделал.
– Но она будет все отрицать. Разве что я изобью ее до полусмерти – тогда она не откроет рта, может, даже кивнет, когда я скажу всем, что спал с ней.
– Ты не можешь избить ее до полусмерти. Если ты поднимешь на нее руку, Рорик или Клив тут же прикончат тебя, несмотря на то, что ты принц. Даже сейчас только твое высокое звание и удерживает их мечи. Нет, ты ничего не станешь делать, а только скажешь, что уже успел овладеть ею силой, и не один раз, и что она уже не девственница.
– Она будет все отрицать и попытается убить меня. Керек пожал плечами:
– Какой женщине захочется признать, что ее взяли силой? Если она станет все отрицать, кто ей поверит? Однако на всякий случай я подтвержу твои слова. – Немного помолчав, он добавил:
– И я не позволю ей убить тебя.
– Ничего путного из этого не выйдет, Керек. Она будет вопить и ругаться и попытается убить нас обоих: и меня, и тебя. Она никогда не станет покорной, никогда не станет слушаться меня с готовностью и охотой. Я не хочу на ней жениться. Пускай мой отец отделается от матери – все равно ему от нее никакого толку – и сам женится на Чессе. А я хочу эту милашку Утту. Она варит отличный мед, сладкий и крепкий, и чем больше я его пью, тем больше мне ее хочется. Думаю, я ей тоже нравлюсь, иначе она не варила бы мед так хорошо. Она варит его для меня, а не для этого скота Хокона, ее мужа.
"О боги, пошлите мне терпение”, – подумал Керек.
Она сторонилась его, и это, к его удивлению, было ему неприятно. Чтобы избегать его общества, ей приходилось прилагать немалые усилия, поскольку на Ястребином острове было тесно, очень тесно. Во время трапез в длинный общий дом набивалось столько народу, что яблоку было негде упасть. По крайней мере дюжина мужчин ночевала не в доме, а в отдельно стоящей бане, а теплыми ночами большинство из них спали под открытым небом, лежа вповалку, чтобы не замерзнуть, и используя все имеющиеся на острове одеяла. Некоторые спали даже в хлеву.
Интересно, о чем она думает?
Он помнил, как она обрадовалась, когда увидела его и поняла, что он не призрак, не видение, а человек из плоти и крови, Клив из Малверна, и что он в самом деле здесь, на Ястребином острове. Она бросилась к нему, обняла его, поцеловала и заговорила с ним так откровенно, так свободно… Ему хотелось ответить ей тем же, хотелось ощутить вкус ее губ, но он знал, что не должен этого делать, и отвернул лицо.
Он осторожно повернулся, стараясь не потревожить Кири, спавшую тем крепким сном, который боги посылают только детям. Интересно, снится ли ей сейчас какой-нибудь сон и если да, то о чем он? Что может привидеться девочке, которая прожила на свете всего пять лет? Кири вздохнула, и он обнял ее и поцеловал в золотистую макушку, Он представил себе лицо Чессы в то мгновение, когда она поняла, что эта малышка – его дочь. Она посмотрела на него, потом на Кири, которую он держал на руках, и наконец сказала с улыбкой:
– Ты очень похожа на своего отца. Когда ты вырастешь, то будешь красавицей.
– Правда? – спросила Кири. – Я такая же красивая, как и мой отец?
– Да, могу тебе в этом поклясться. На что Кири заметила:
– Ты совсем не такая красивая, как мой отец, но ты честная, и ты хорошо видишь.
Клив засмеялся и подбросил дочку в воздух. Она весело взвизгнула, и он подбросил ее еще раз.
– Ты бесстыдница, Кири. Теперь принцесса решит, что ты тщеславна, а тщеславие умаляет красоту, как рука, прикрывающая зажженную свечу, ослабляет ее свет.
Однако, сказав это, он поцеловал бровки Кири и так крепко прижал ее к груди, что она пискнула.
– Но она сама сказала, что я очень похожа на тебя, отец.
– Верно, Клив, – подтвердил Рорик. – Не спорь со своей девчушкой.
Кири протянула Рорику ручки и он поднял ее, обнял и поцеловал.
– Ты пахнешь совсем как Аглида, – сказал он, вдохнув ее запах. – Скажи-ка, Чесса, как по-твоему, моя дочка тоже красивая? Она тоже вырастет красавицей?
Подошел Рагнор, стараясь, как всегда, держаться важно и величественно. Однако у него это плохо получалось, поскольку он был в подпитии и выделывал ногами кренделя.
– Что за глупости вы тут болтаете? – брюзгливо сказал он. – Кому какое дело до девчонки, от которой не может быть никакого толка? Когда она вырастет, многие из нас уже постареют или умрут, так что не важно, станет она красавицей или уродиной. Идем, Чесса. Я желаю поговорить с тобой. Ты станешь моей женой и должна повиноваться моей воле. Идем.