Теперь уже Кузя понял, как к нему подходить. Старательно скрываясь за деревьями, подскочил ближе, а оттуда все и разглядел.
На открытом месте у границы леса увидел шесть токующих птиц. С распушенными хвостами, гордо поднятой к небу головой, петухи неторопливо бродили по насту, напевая каждый свою песню. Показывая себя друг перед другом, крутились на месте, перебегали вправо и влево, однако за границы чужой территории не забегали, каждый знал свое место. Если кто-то и делал попытку зайти за невидимую грань, был тут же гоним соперником. Тут же на деревьях сидели капалухи, ждали момента спуститься вниз. Они видели человека, но не боялись, были не пуганые. Вот одна из курочек порхнула с ветки на снег к одному токовику. Тот, допев песню, не раздумывая, заскочил на нее, стал топтать. После того, как все закончилось, курица оправила перья, сорвалась с места, улетела в глухую чащу. А петух продолжал токовать!
Оставаясь незамеченным, Кузя продолжал наблюдать за редкими сценами глухариного тока. Смотрел до тех пор, пока не замерз. Не в силах больше стоять на одном месте, осторожно, так же, как и пришел, убрался восвояси. Пока выходил на окраину токовища, еще много раз спугивал глухарей и капалух. Жалел, что нет с собой хотя бы захудалого ружья. Выбравшись на пригорок, недолго смотрел по сторонам, стараясь запомнить место. Теперь был уверен, что вернется сюда еще не раз.
Всматриваясь вперед, определил путь: ему стоило идти назад между гольцом и большой горой. Для этого надо было преодолеть два ложка, а затем подняться на седловину. Уверенный в себе, быстро зашагал вниз — так было ближе. Но чем дальше спускался, тем глубже становился лог, который неумолимо затягивал его дальше и дальше. Стараясь выправиться, Кузя пошел влево, как предполагал, хотел выбраться на пригорок. Не понимая, куда идет, стал метаться из стороны в сторону, хотел найти хоть какую-то плешину, чтобы с нее увидеть окружающую его тайгу, но все было бесполезно. Вокруг него стояла высокоствольная чаща из толстых кедров и пихт.
Бродил до тех пор, пока не устал. Сказывалась бессонная ночь и дальний переход. Так далеко он еще не ходил никогда. Прислонившись к стволу кедра, достал из кармана картофелину, быстро съел ее. Хотел вытащить еще одну, но, расслабившись, поленился, закрыл глаза и тут же и уснул.
Проснулся от непонятного шума. Слегка приоткрыл глаза, но тут же зажмурился от страха. Перед ним, на расстоянии вытянутой руки находилось какое-то непонятное чудовище. Подумал, что это ему снится, вновь приоткрыл веки. Нет! Это был не сон. С шумом втягивая ноздрями в себя воздух и так же выдыхая на него смрадом, рядом на четырех лапах стоял большой бурый медведь. Неторопливо обнюхав его с ног до головы, прикоснулся шершавым языком к руке. Кузя в потрясении! В голове уже не было мыслей, потому что знал, что тот его сейчас будет есть.
Но зверь не торопился. Осторожно попятившись назад, недолго смотрел на него спокойными коричневыми глазами. Потом повернулся на месте, встряхнул лохматой шубой, сделал несколько шагов в сторону. Сзади — три шерстяных клубка, маленькие, как трехмесячные щенки, медвежата. Косо посматривая на Кузю, хотели подойти к нему, но мать не разрешила. Утробно хрюкнув, неторопливо побрела в гору, уводя за собой потомство. Перед тем, как скрыться за деревьями, остановилась, оглянулась, качнула головой и подалась в чащу. До него еще долго доносились тяжелые, уверенные, удаляющиеся шаги хозяйки тайги, которые вскоре растворились где-то под перевалом.
Не смея пошевелиться, Кузя долго сидел на месте. Произошедшее было похоже на возвращение с того света. Или это ему так казалось? В захватывающих байках, преподносимых взрослыми детям, медведь представлялся страшным, коварным и хитрым зверем, от которого неизвестно, что ожидать при встрече. Хозяином тайги пугали. Этим чувством был напитан и он. Двигаясь по ночной тайге, молил Бога, чтобы тот отвел его от косолапого, не представлял, что будет, если произойдет случайная встреча. А тут… случилось. И как? Если кому-то рассказать, что медведь лизнул ему руку, над ним будут всю жизнь смеяться сверстники. Но это было! Как теперь верить в рассказы о его злобном, беспощадном характере?