— Дядька Егор, сказать что есть! — потянув за рукав в сторону, негромко проговорил Кузя, а когда отошли на некоторое расстояние, прошептал в ухо: — Это Филаретовский крест. Помнишь, я тебе говорил, что видел его, когда скитники под скалами бабку хоронили?
— Ну?
— Тогда еще там мужик был на черно-белом коне. Хоронился, чтобы не увидели. Кажется мне, что тот мужик этот крест оттуда украл, вот он, тут. Другое мне непонятно, как он мог оказаться в седле у Коробкова?
— Зато я, кажется, начинаю кое-что понимать, — сдвинув брови, задумчиво ответил Егор.
— Что?
— Это тебе до поры знать не надобно.
Вернулись к костру. Костя продолжал заполнять протокол изъятия. Остальные терпеливо ждали.
— Мне надо, — поднимаясь с потника, проговорила Даша.
— Надо — так иди. Тебя здесь никто не держит, — продолжая писать, равнодушно разрешил Костя.
— Как это… иди? — не поверила она.
— Куда хочешь, туда и шагай. Можешь даже ехать. Ты при этом деле не при чем, может, золото в седло без твоего ведома положили. Так ведь?
— Да, так и было, — оживилась Дарья, вопросительно посматривая на дядьку Андрея. — А можно коня взять?
— Можно и коня, ведь он твой. Ребята, помогите седло накинуть!
— К тяте быстро езжай! Скажи, нас тут грабят! — с ухмылкой наказал ей Андрей Степанович, а когда племянница ускакала в сторону прииска, пообещал: — Эх, Бочкарь! Вот и пришла тебе амба! Сейчас братка с полицией нагрянут, тогда узнаем, чье это золото, кто тут прав, а кто виноват, и вообще, по какой причине вы нас проверяете.
— Ну-ну, как раз кстати, — спокойно ответил Егор, доставая кисет и забивая табаком трубочку. — Нам только сейчас тут Василия Степановича не хватает. Пусть расскажет, как он самородки да кресты в русской печке печет.
Все кто тут был, поддержали его дружным смехом. Все знали, что Коробков не приедет выручать своего брата и племянника, так как полностью «заляпан грязью сам». Это он на прииске хозяин, может командовать администрацией, урядником, горной полицией и старателями. А тут, на дороге, вне своих владений, он никто. Узнав о том, что брата Андрея поймали с ворованным золотом и идет проверка, горная полиция не будет выступать для разбирательства с представителями Томской жандармерии.
— Может, и меня отпустите? — неожиданно подал голос Власик. — Я-то тут, можно сказать, тоже ни при чем… золото не мое!
Надо было видеть, с каким презрением посмотрел на него Андрей Васильевич! Что было у него на душе и сердце, когда при свидетелях сын предает отца.
— А вот вам, гражданин Коробков-младший, воли не будет. И возможно, гораздо дольше, чем вашему отцу.
— Почему это?
— Так как за вами числится убийство вашего двоюродного брата Дмитрия, которого вы проиграли в карты.
— Чего? Какого брата? — не поверив его словам, сжал кулаки Коробков-старший. — Откуда известно?
— Об этом спросите у Кота… то есть, у Виктора Котова.
— Какого Кота? Вы что, лебеды нажрались? Да не убивал я никакого Дмитрия! Это он сам его зарезал!.. — отпираясь, диким голосом заорал Власик. — Сведите меня с ним, я ему за такой наговор глотку перегрызу! Где он?
— Хорошо, — спокойно проговорил Костя, и к «прокурору»: — Приведите Котова.
Тот негромко свистнул. Прошло немного времени, из густого пихтача вывели человека с головой, замотанной в бело-красные тряпки. Посмотрев ему в лицо, Власик едва не упал от страха.
— Узнал? — ледяным голосом обратился к Власику Кот. — Так кто там, говоришь, Дмитрия зарезал?
Власик молчал. В глазах застыл ужас, руки дрожали.
— Хотел видеть Кота? Вот он, — обратился к Власику «прокурор». — А вот это, — развернул грязную тряпку, — уши Кота. Он сначала не хотел говорить, потом передумал. — И, посмотрев ему в глаза черными, будто сама смерть глазами, едва слышно спросил: — А ты будешь говорить?
— Буду, — едва слышно ответил и покачал головой Власик. Услышав это, Егор подскочил к нему, не раздумывая спросил:
— Как часто и когда из тайги выезжает Васька Акимов?
Тот поднял на него удивленный взгляд, будто увидел провидца, даже отпрянул назад, глотая слова, выдавил:
— Ты откуда про него знаешь? Про него никто не должен знать.
— Забота у меня такая, про всех знать, кто в нашей тайге есть. Так когда, говоришь, будет?
— Раз в две недели приходит. В субботу в полдень, в банный день.