Прошло некоторое время, пока они, справившись с чувствами, стали решать, что делать дальше. За ноги вытащили из балагана Тихона, развязали проволоку на затылке, вытащили тряпку. Тот, с занемевшей за ночь челюстью не мог говорить. Увидев мертвого брата, в испуге замотал головой, что-то мычал. Потом наконец-то заговорил:
— За что убили братку?
— А вы бы нас не убили? — зло спросил Василий.
Тот молча опустил голову. Из груди вырвался страшный, утробный рык. Тихон понял, что в этот раз им с братом не повезло.
— Что делать будем? Куда его? — показав пальцем на труп Харитона, спросил Дмитрий.
— Местечко есть, давно приготовлено, сами копали, — усмехнулся Василий, кивая головой на шурф. — С ихнего повеления.
Не сговариваясь, молча взяли тяжелое тело за ноги, перетащили к яме, столкнули через насыпь.
— А с этим что? — негромко спросил Дмитрий, кивая на Тихона. Переглянулись друг с другом, поняли, что иного выбора нет.
Вернувшись к балагану, молча окружили разбойника. Тот, понимая, что все это значит, застонал, из глаз покатились слезы. Все же, отвечая на вопросы, скалил зубы, огрызался.
— Сколько душ за свою злодейскую жизнь загубил? — обращаясь к нему, скорбно спросил Егор.
— Считать не умею. Сколько хотел — всех умертвил. И вас порву, кишки по деревьям навешаю воронам, — со злобой отвечал Тихон.
— Уже не получится.
— Получится! Я вас во сне душить буду, покуда не сдохнете! Кабы мне сейчас руки развязали, я бы из вас кровь выдавил, а со шкуры бродни сшил.
Егор посмотрел на Дмитрия и Василия: даже сейчас, у порога в ад таежный убийца не знал раскаяния, был готов убивать, не считаясь ни с чем. Он говорил что-то еще, грозил, требовал, ругался, но не просил пощады. Знал, что ее не будет.
Не желая больше его слушать, Егор поднял ружье, выстрелил ему в голову. Так же, как и труп Харитона, его перетащили к краю шурфа, сбросили к брату. Взяв лопаты в руки, Василий и Дмитрий быстро закидали яму землей, а сверху заложили дерном.
Так Егор Бочкарев стал невольным убийцей. Вместе с ним эту участь разделили Василий Акимов и Дмитрий Скороходов, обычные старатели, коим судьба приготовила суровое испытание. Если бы кто-то сказал им несколько лет назад, что они будут ими, вряд ли поверили в это. Но сложившиеся обстоятельства не оставили выбора: либо ты, либо тебя, третьего не дано. И это было страшно.
Закопав братьев Гуляевых, они недолго совещались, что делать дальше. Василию и Дмитрию надо было освободиться от цепей, в кандалах по тайге много и далеко не уйдешь. Решили искать избу, где надеялись найти подходящий инструмент, чтобы сбить оковы. Собрав вещи, погрузили все на коня, направились в гору. Егор с ружьем за спиной шел впереди, вел мерина. Его новые спутники, звеня железом, медленно брели сзади. Если бы кто-то видел их со стороны, со скорбью заметил бы, насколько жива правда о кандальной Сибири, где насилие и добро, жестокость и коварство, богатство и бедность, жизнь и смерть тесно переплетаются вьюном бесправия. Стоит сделать один неверный шаг в сторону, оступиться — и можно превратиться из гения в злодея, но не наоборот. Или в одночасье найти полную суму достатка и тут же потерять все. Быть значимой фигурой и на другой день оказаться нищим. Иметь достойное имя и быть забытым. Таковы условия существования человека в Сибири.
Зимовье братьев Гуляевых нашли быстро. Двигаясь по лошадиным следам, вышли на разбойничье подворье, находившееся на открытом, доступном солнечным лучам месте. Было очевидно, что братья никого не боялись и не прятались в тайге, как это бывает с людьми, чувствующими себя хозяевами жизни. Большая изба была заметна издали, стояла на берегу небольшого таежного озера. Покрытое колотыми досками зимовье, пригон для лошадей, баня, коптильня, погреб, два мощных лабаза на деревьях, длинная поленница дров не оставляли сомнения, что хозяева заимки жили здесь давно и основательно.
Егора, Василия и Дмитрия встретил цепной пес. Далеко заметив чужих людей, залаял громко и грозно. На поляне у воды заржал стреноженный конь. Приготовив ружья, Егор, Василий и Дмитрий некоторое время наблюдали за дверью и окнами избы: у Гуляевых могли быть сообщники. Не заметив ничего подозрительного, приблизились вплотную.
— Есть тут кто или нет? — на всякий случай подал голос Егор.
Ему никто не ответил. Кобель еще несколько раз злобно рыкнул, отошел в тень под навесом, отмахиваясь лапами от гнуса. Егор завел коня под крышу, осторожно вошел в дом. В большом по таежным — пять на пять метров — меркам зимовье никого. Вдоль стен двое широченных нар, два стола у окон, в углу печка-глинобитка. На ней еще теплый чугунок с кашей, чайник. На столе, прикрытом от мышей железной чашкой — сухари, сахар, китайский чай, карты. На стене в мешке — табак. На полках вдоль стен — всевозможный инструмент, порох, пули и уже заряженные патроны. В сенях — деревянные бочки с продуктами. Вдоль бревенчатой стены — железные канистры со спиртом. Егор узнал три своих, попробовал приподнять: полные, не успели еще обменять.