Второй сезон увенчался еще большими успехами. На вырученные деньги трудолюбивый мужик построил новый дом-пятистенок. Третье лето умножило капитал втрое. После четвертого — открыл небольшую лавку по продаже скорняжного имущества, организовал свой ямской двор. А вот ныне отмыл значимый самородок весом около пуда. И это был не предел. Золотая коса, петлявшая в земле на глубине трех метров, имела продолжение. Он видел это опытным взглядом. Все более расширяясь, напитываясь толщиной, она будто сама просилась ему в руки: «Вот тебе, Иван, награда за долгие, кропотливые старания! Это благодарность за многолетние скитания по тайге, обман, унижение, холод, голод, болезни и десятки тонн бесполезно перелопаченной, перемытой породы. Возьми меня и будь же под старость лет счастлив!» И он брал ее, нес в своей худой, но тяжелой котомке столько, сколько можно унести. Знал и был уверен, что на будущий год будет столько же.
Нет, он не был жадным хапугой, готовым забрать все и ничего не дать другому. Всегда делился со страждущим тем, что у него было. Голодному отламывал последний прогорклый сухарь. Замерзающему давал свою дырявую, заношенную куртку. Больного пускал в дом и помогал лечиться. Но далеко не всегда получал то, что просил. Ступив смолоду на старательскую тропу, был часто обманут, обворован своими же напарниками по работе и не убит только лишь потому, что его не за что было убивать. Ту горсточку золотого песка, что приносил домой, едва хватало свести концы с концами и не умереть от голода. Так было на протяжении тридцати лет, пока он не ушел в горы один и не нашел эту жилу, которая сделала его счастливым, но еще не богатым. Теперь, принося домой золото, был доволен результатом. Но не так, как это делает скряга, нашедший на дороге золотой червонец и спрятавший его от всех в жестяную банку в надежде, что завтра найдет еще один. Его счастье было написано на лице родных, близких и друзей, переживших с ним лихую годину и нужду и не бросивших его.
Сейчас, по дороге домой, он представлял себе улыбающееся лицо любимой жены Марии. Она не бросала его с той поры, когда была красавица, но теперь лицо ее погрызли морщинки, волосы будто посыпал пепел костра, а мягкие руки болели от жестокого ревматизма, полученного от работы в прачечной у купца Горлова. Он видел удивление в глазах трех дочерей и двух сыновей, у которых тоже есть дети. Они никогда не будут чистить навоз в чужой конюшне, обрабатывать не свои поля или добывать руду в шахте какого-то хозяина. Теперь у каждого из них будет свое небольшое дело, его внуки будут учиться в приходской школе. Он даст денег на протезы своему другу Роману, которому раздробило ноги в шурфе десять лет назад. Поможет семье солдатки Феофанихи, зарабатывающей тем, что ходит по дворам, делая, что попросят. Выделит немного средств для дома нищих и обездоленных. А потом, тайно от всех, не называя своего имени, положит, сколько будет возможным, денег на алтарь для постройки нового храма Пресвятой Богородицы. И в этом заключалось счастье Ивана Колобуева.
Представляя и переживая свое состояние уже сейчас, он не забывал о защите. Окончание старательского сезона — желанная пора для бандитов и разбойников, проще говоря, хищников, промышляющих на тропах, по которым в направлении дома из тайги возвращаются бородатые бергало (старатели). Многие хотят поживиться за счет дармового золота, отделяя часть благородного металла из котомок простых работяг. Хорошо, если кто-то отдает его без сопротивления. Плохо тому, кто противится разбою.
Иван Колобуев знает, что если на него нападут, срок его жизни окончится этим днем. Причиной тому — самородок, который он несет за спиной. Разбойники сначала проверят все, что у него есть, а потом изымут имеющееся золото. Иван будет этому препятствовать. Чем все закончится — нетрудно догадаться. Поэтому, продвигаясь в нужном ему направлении, он не идет тропой, где ходят все золотари, а движется хребтами и распадками, когда-то показанными ему Егором Бочкаревым.
Встретиться с ним Ивану Колобуеву пришлось при весьма тяжелых, можно сказать, критических для Егора обстоятельствах. Однажды, делая пробу на золото в каком-то ручье, Иван услышал не так далеко от себя выстрелы. Стреляли из нескольких ружей в разных местах. Из того, как часто каталось по горам эхо, было понятно, что люди не жалеют патронов. Резкие, упругие, как хлопки кнута, звуки подсказывали, что выпущены они из быстро перезаряжающегося нарезного оружия. В то время, будучи небогатым, Иван ходил по тайге с шомпольным дробовиком восьмого калибра и понимал, что выдавать себя стрелкам нельзя. Отложив работы и удалившись в пихтач на некоторое расстояние, чтобы его не застали на месте работы, стал ждать, что будет дальше.