Несмотря на огромный размах, крестьянские волнения, к сожалению, потерпели поражение, добившись лишь временного отказа властей от продолжения коллективизации и «раскулачивания». Практически не имея оружия, крестьяне не выдерживали столкновений с хорошо вооруженными отрядами ОГПУ и мобилизованных коммунистов. Отдельные попытки крестьян объединиться — направления гонцов и делегатов в соседние села, объявления тревоги набатом церковных колоколов — в целом не принесли успеха. Волнения были раздробленными и не координировались. Это облегчало действия передвижных карательных отрядов, позволяло им одновременно контролировать большие территории. Массовые аресты вожаков волнений, «кулаков», сельской интеллигенции, показательная жестокость карателей также ослабляли силу крестьянского сопротивления. В то же время крестьяне вели себя куда более миролюбиво, чем власти. Как правило, они сохраняли жизни своим обидчикам, изгоняли их из сел. В результате правительственные силы не терпели серьезного урона. Свою роль сыграли лживые обещания властей, массовый роспуск колхозов и демонстративные наказания некоторых активистов. Важным фактором ослабления волнений было начало весеннего сева. Крестьяне, отбившись от колхозов, уходили на работу в поля. От сева зависел будущий урожай. Это понимали даже сталинские власти.
Сталин ищет «врагов»
Волну крестьянских выступлений удалось сбить путем применения жестоких репрессий, а также политических маневров и вынужденного согласия с массовым развалом колхозов. Несмотря на различные препятствия со стороны властей, весной 1930 г. колхозы покинули большинство крестьян, загнанных туда зимой. Процент коллективизированных хозяйств к лету 1930 г. по сравнению с 1 марта 1930 г. снизился с 56 до 23,6[78]. При этом существующие колхозы были слабыми, неэффективными предприятиями, которые использовались для выкачивания ресурсов деревни на нужды индустриализации. Колхозная авантюра, а главное, нежелание положить ей конец, запустила механизм эскалации всеобъемлющего кризиса. Прежде всего были существенно подорваны производительные силы деревни. Количество лошадей, по официальным данным, уменьшилось с июля 1929 по июль 1930 г. с 34,6 до 30,2 млн, свиней с 20 до 13,6 млн, на несколько миллионов уменьшилось количество коров[79]. Накануне нового урожая, весной и летом 1930 г., во многих районах начался голод.
Сводка ОГПУ от 5 июня сообщала о случаях голодной смерти и многочисленных опуханиях и болезнях, об употреблении в пищу лебеды, желудей и павшего скота в Средне-Волжском крае, на Урале, на Украине, в Сибире и Казахстане, в сводке от 30 июня к этому перечню добавился Северный Кавказ и Центрально-Черноземная область, в сводке от начала июля — Нижегородский край, Башкирия, Татария и Крым. На почве голода в деревнях вспыхивали волнения. Крестьяне требовали вернуть им изъятый государством хлеб[80]. Хлебозаготовки из нового урожая в таких условиях проходили с большим напряжением. Крестьяне всячески сопротивлялись сдаче зерна. Чтобы избежать непосильных заданий по мясозаготовкам крестьяне усилили забой скота.
С первых же шагов разорительной и малоэффективной оказалась форсированная индустриализация. В результате бездумной траты средств многие сотни миллионов рублей оказались вложенными в незавершенное строительство, не давали отдачи. Действующие же предприятия, особенно те, которые обслуживали потребности населения, сокращали производство из-за нехватки оборудования и сырья. Росла себестоимость промышленной продукции, резко ухудшилось ее качество. Управление промышленностью было дезорганизовано из-за кампаний выявления «вредителей». Инженеры и управленцы, находясь под растущим давлением и постоянной угрозой арестов, фактически отказывались проявлять инициативу и выполнять свои обязанности. Многие рабочие, чувствуя безнаказанность, работали спустя рукава и безоглядно нарушали элементарные нормы дисциплины. Летом 1930 г. индустриальные отрасли экономики охватил кризис.
80
Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 473–478, 496–501, 482–484,530-536; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 3. Кн. 1. С. 354–375.