Вопреки заявленному в письме от 13 сентября намерению отложить решение вопроса о Рыкове до своего возвращения в Москву Сталин решил форсировать события. Уже 22 сентября в новом письме Молотову он предложил «разрешить окончательно вопрос о советской верхушке» — убрать из Совнаркома Рыкова и его заместителя В. В. Шмидта и провести реорганизацию правительства. Сталин предлагал сократить число членов Совета Труда и Обороны, организовать Комиссию исполнения при СНК с целью проверки выполнения решений центра, а также упразднить совещание замов председателя СНК как постоянно действующий орган. Обязанности председателя СНК Сталин предложил возложить на Молотова. На этот раз Сталин просил Молотова обсудить все эти предложения «в тесном кругу близких друзей» и сообщить их возможные возражения[152].
Для рассмотрения письма Сталина «тесный круг», фактически фракционное совещание, от которого были отсечены значительная часть членов и кандидатов в члены Политбюро, собрался 7 октября 1930 г. По договоренности между собой («Мы здесь условились, чтобы каждый из нас написал свои соображения», — сообщал в своем письме Сталину Л. М. Каганович[153]) каждый из участников этого узкого совещания направил Сталину собственное письмо по данному вопросу. Общий же ход обсуждения и его итоги изложил Сталину Ворошилов в письме от 8 октября[154]. Прежде всего Ворошилов сообщил о единогласной поддержке идеи смещения Рыкова: «Дольше терпеть нынешнее положение невозможно». Однако по вопросу о новой кандидатуре мнения разделились. «Я, Микоян, Молотов, Каганович и отчасти Куйбышев считаем, что самым лучшим выходом из положения было бы унифицирование руководства. Хорошо было бы сесть тебе в СНК и по настоящему, как ты умеешь, взяться за руководство всей страной», — писал Ворошилов. Далее Ворошилов постарался обосновать это предложение. Во-первых, льстил он Сталину, «в данный момент, как, пожалуй, никогда раньше, на СНК должен сидеть человек, обладающий даром стратега». Во-вторых, порядок, при котором «штаб и главное командование» находились на Старой площади (там располагался аппарат ЦК ВКП(б)) был, по мнению Ворошилова, «тяжеловесен, мало гибок и […] организационно нечеток». «Ленин, — писал Ворошилов, — и в нынешней обстановке сидел бы в СНК и управлял бы партией и Коминтерном». Стремясь предупредить возражения Сталина, Ворошилов написал о возможных препятствиях к принятию подобного решения: «Они в общем сводятся к трем группам. 1. Международные вопросы. 2. Твое личное настроение и 3. Вопросы непосредственного партруководства». Два первых пункта Ворошилов расшифровывать не стал, так и не прояснив, что он имел в виду под «международными вопросами» (скорее всего, ослабление участия Сталина в коминтерновских делах и нежелательную международную реакцию на слишком откровенную демонстрацию партийной монополии на власть в СССР). Однако хорошо ориентируясь в вопросах большой кремлевской политики и зная настроения и склонности Сталина, Ворошилов специально и достаточно подробно остановился на проблеме «непосредственного партруководства», иными словами, на угрозе отвлечения внимания Сталина от управления партийными делами. Такая угроза, признавал Ворошилов, действительно существует. Однако ее Ворошилов отвел при помощи чисто демагогического приема, вновь ссылаясь на пример Ленина: «Думаю […] нет никаких оснований полагать, что партия и ее органы на 1930 г. менее организованы, прочны (во всех отношениях) и пр., чем то было 10 лет тому назад».
Письмо Ворошилова отражало его точку зрения по поводу смены руководства СНК, а также его понимание позиций отдельных членов Политбюро по данному вопросу. Письма других членов Политбюро Сталину несколько корректировали картину, представленную Ворошиловым. Однозначно в поддержку идеи о «едином руководстве» («как это было при Ильиче») высказался Микоян[155]. Возможно, что столь же однозначно выступал Куйбышев, но его письмо, если оно и было, пока не обнаружено. Что касается Кагановича и Молотова, которых Ворошилов называл в числе своих сторонников, то с ними дело обстояло не столь просто. Молотов в письме Сталину от 9 октября отметил «огромные плюсы» от назначения на пост председателя СНК Сталина, особенно в условиях, когда авторитет СНК упал. Однако одновременно он выдвинул также аргументы против такого решения: Сталин не сможет как прежде руководить Коминтерном и партией (в связи с чем не исключено вообще упразднение поста генерального секретаря ЦК ВКП(б)). В конечном счете от четкого определения своей позиции Молотов ушел. «Во всяком случае этот вопрос можно и должно обсудить только вместе с тобой», — заключил он. Что касается собственной кандидатуры, то Молотов заявил демонстративный самоотвод, посетовав на свою слабость как работника и недостаточную авторитетность[156].
154
Советское руководство. Переписка. С. 144–145. Подробнее см. также: Еnnker В. «Struggling for Stalin’s Soul»: The Leader Cult and the Balance of Social Power in Stalin’s Inner Circle// Heller K., PlamperJ. (eds.) Personality Cults in Stalinism. Gottingen, 2004. P. 172–175; Хлевнюк О. В. Сталин и Молотов. Единоличная диктатура и предпосылки «олигархизации» // Сталин. Сталинизм. Советское общество / Под. ред. Б. С. Илиза-роваидр. М., 2000. С. 273–276.