Алиста делала вид, что занята шитьем – сама же внимательно прислушивалась к разговору. В очаге с треском лопались непригодные на одежду обрывки шкур могров. Тали опустила голову, словно разглядывая узоры на покрывале.
— Там, в мире, где правит Солнце, я любила отца и мать, а еще, наверное, Кристу. Здесь я узнала Алисту и полюбила ее, и тебя тоже я полюбила... полюбила, как брата, Элав. И это все, что я могу сказать тебе сейчас. Прости...
Утро застало в хижине беспокойные сборы. Тали сидела на низенькой скамеечке у окна и с тревогой наблюдала, как Элав укладывает вещи в кожаный короб.
— Я никуда не поеду с тобой. Слышишь? Я должна остаться здесь.
Но, даже не повернув головы, юноша отрывисто ответил:
— Я все уже решил. Алиста пока поживет у Дирга. К полуночи метель немного утихнет, и мы тронемся в путь.
— Похоже, ты и впрямь все решил, - горько усмехнулась Тали.
— Пойми же, никто еще не возвращался от Господина. Те, кто искал его по какой-то причине – пропали навсегда.
— Пойми и ты, что моей стране грозит гибель.
— Ты одна не сможешь изменить ход событий. А Господин забирает себе все, что пожелает. Лучшие люди ложатся на жертвенный стол и отдают ему свои души.
— Но зачем? Если этот Господин так всемогущ, зачем ему человеческие души?
Взгляд Элава стал серьезным, губы сурово сжались.
— А знаешь ли ты, что такое душа?! У нее нет ни веса, ни вкуса, ее нельзя увидеть и взять в руки. Ткань ее пряли священные пауки небесного сада. Они сплетали вместе первые солнечные лучи и лунные блики, голоса всех царящих над Маленьким миром и шорохи ничтожнейших его обитателей. Душа легче пера Голубой птицы, нежнее дыхания Живы.
Элав помолчал немного, словно что-то вспоминая.
— Есть старая-старая легенда. Даже в Запретной книге только краткий ее пересказ. Так вот, легенда гласит, что по мосту из человеческих душ можно перейти Огненную реку, которая преграждает дорогу к небесному саду. И если Господин откроет Золотые ворота, и сядет на Трон… какая участь ждет тогда Маленький мир?!
— Я не все понимаю в твоих словах, Элав. Ответь мне, кто же сейчас на Троне, кто защищает нас?
Казалось, он колебался с ответом.
— Я не знаю. Но отшельник с Ледяной горы поведал как-то моему отцу, что Трон давно пуст, с тех пор как Жив и Живина оставили его. Отшельник сказал, что наступают времена великих перемен, что только древние законы держат силы Тьмы и Света в равновесии, но чаши весов так неспокойны в последние годы… Вот уже давным-давно Господин Сумрачной Долины копит души людей для великого моста.
Слышал также, что лет двадцать назад он уже пытался перейти Огненную реку, но на самой середине пути цепь разорвалась. Есть ведь слабые души, которые не могут выдержать касания красных языков. В тот год Господин не получил в жертву новую душу. Та, что должна была принести ее, покинула Сумрачную долину. Скрепить прерванную цепь оказалось нечем, и Господин вынужден был вернуться.
Говорится также, что у него остался след ожога на теле – пламя успело пометить посягнувшего на Небесный Трон. Не слишком задумывайся над моими словами, Тали. Может, я передаю тебе только сказки старого отшельника.
— Покинула Сумрачную долину, - эхом повторила она. - Но как же Слуга отбирает людей для Господина? И почему он не использует души людей, умерших от старости или болезней?
— Никто не знает, но, скорее всего, ему нужны особенные Души. И только Слуги видят таинственные знаки, что отмечают избранных.
Элав резко завершил разговор и, бесшумно поднявшись, подошел к двери. Казалось, он прислушивается к чему-то снаружи. Вскоре Тали тоже услышала на улице мелодичное позвякивание колокольчика.
Еще она успела заметить, какой тревогой загорелись глаза девочки, и как насторожился ее брат. Тотчас же без стука распахнулась дверь, и в хижину вошли люди.
Первый из них, закутанный в белый плащ, был очень высок. На грудь его спускались длинные, совершенно седые волосы, хотя мужчина еще не казался старым. Его узкие желтые глаза равнодушно оглядели нехитрое убранство хижины и остановились на Элаве.
Юноша медленно опустился на колени. Потом вошедший повернулся к Тали, и она заметила узкий шрам на его бледном лице.
— Это она! – произнес седовласый и его худая рука, унизанная кольцами, вытянулась по направлению Алисты.
Остальные люди, чьи лица прикрывала плотная ткань, тут же окружили девочку. Они распустили ее волосы и, монотонно напевая, начали украшать их серебряными нитями. Охваченная страшным предчувствием, Тали не могла произнести ни слова. Затаив дыхание, она смотрела, как Алиста целует протянутую руку седовласого И принимает от него белую накидку.