Она долго простояла так, закрыв глаза, пытаясь ни о чем не думать, не вспоминать. Она искала в себе силы, чтобы идти дальше, искала смысл этому пути. Никогда еще Тали не ощущала себя столь одинокой и слабой. Позади остались лишь развалины, а впереди сгустилась тьма. И сами собой пришли на память слова древней молитвы, что учила ее еще Нея:
Небо – Отец мне,
Земля мне – Мать,
Водица – сестрица,
Огонь – братец родной.
Сама я - Жизнь живая,
Во мне кровь играет,
Тело согревает,
Душу очищает.
И так постепенно, вдох за вдохом, она словно заново ощутила, что может двигаться, может касаться руками древних камней, чувствовать под ногами землю. Стало немного светлее, Тали увидела, что склоны холма покрывает бледная, сморщенная трава. Массивные плиты не казались уже столь мрачными, песчаная тропинка, по которой ночью брели тени, манила к себе. И, преодолев усталость, Тали начала подниматься по ней на вершину.
– Если под ногами дорога, она все равно куда - нибудь да приведет, нужно лишь довериться ей, раз уж ты пошел именно этой дорогой. Но помни, всегда можно с нее свернуть на новую тропу. Ищи... выбирай... верь.
Так рассуждала она, поднимаясь все выше и выше по покатому склону. Путь оказался длиннее, чем казалось раньше, вдобавок Тали почувствовала голод, мучительно захотела пить.
Отдохнув немного на вершине, она тщетно пыталась рассмотреть, что находится по ту сторону возвышенностей. Спуск в равнину так же скрывал густой туман, и сейчас он ощущался холодным и липким, как паутина огромного паука. За два шага от себя ничего уже нельзя было различить.
Порой Тали даже начинало казаться, что ее тело оставлено на той стороне, а сейчас сквозь туман пробирается ее душа. И нужно лишь слиться с туманом, раствориться в нем – обрести покой.
Часто в страхе она вытягивала вперед руки, предчувствуя впереди преграду. Потом пыталась сойти с тропы и поискать другой путь, но вновь на ощупь находила песчаную дорожку и шла по ней, покачиваясь, будто слепая.
Иногда в тумане перед собой Тали различала очертания животных, неясные силуэты растений и протягивала руки Кейласу, но он таял прямо на глазах, сменяясь фигурой с факелом в руке. Отчаяние вот-вот готово было одержать верх, и Тали как могла, ободряла себя, убеждая, что скоро выйдет к людям.
Только теперь поняла она, как соскучилась по солнцу, как не хватает ей его тепла и света. Но через некоторое время стало казаться, что кто-то незримый идет следом и посмеивается над ее словами. Измученная девушка ускорила шаг, желая убежать от неведомого спутника, хотя он был лишь плодом ее воспаленного воображения. Наконец туман понемногу начал рассеивается. Тали боялась поверить и обмануться, но уже через несколько шагов поняла, что и впрямь выходит на равнину.
В Сумрачной стране наступала весна. Тали оказалась на широкой поляне у края леса. Высокие тонкостволые деревья желтыми листьями жадно ловили тусклый свет. Чахлая бледная травка тоже тянулась к небу. Мутная река уносила вдаль клочья льда. У берега на воде покачивались две лодки. Значит, где-то рядом непременно есть рыбацкие хижины.
– Все начинается сначала, - горько усмехнулась она, направляясь к ближайшей хижине.
Глава 11. День Примирения
Пусть вечерняя звезда взойдёт над тобой,
Может быть, при свете дня, ты будешь другой,
Но сейчас твой дом далёк, и твой путь так одинок
И опять приходит тьма,
Но верь, и ты пройдёшь свой путь,
Ведь не вечно правит тьма,
Надежда вновь жива с тобой
И, быть может, этот день умчится прочь,
Быть походу в дальний край, где правит ночь,
И, когда отступить тьма, солнца луч найдёт тебя...
В первом же домишке она попросила воды и немного хлеба. Старая хозяйка, поджав сморщенные губы, принесла Тали сухую лепешку, налила остывшего рыбного варева.
– Поешь и уходи. Ты здесь чужая и Ларест разгневается, если узнает. Он не любит чужих.
– Я уйду сейчас же, не бойтесь, - устало проговорила Тали. - Скажите только, далеко ли отсюда селение Вея.
Старик, до сей угрюмо поры молчавший в углу, недобро глянул на незванную гостью.
– Оно теперь называется иначе. А того, кого ты назвала Веем убил высокорослый чужак.
У Тали перехватило дыхание. Вдруг вспомнилось, что Арем был на голову выше всех виденных ею жителей долины. Неужели отец решился поднять руку на жреца... Что же с ним стало?
Будто отвечая на безмолвный вопрос, старик продолжил ворчать.