Ничего нормального тут не было, и я понятия не имела, идти мне или нет. Что я могу там получить? Новую порцию позора? Подозрительные вопросы? Я не важна для них, важен Полковник, а его я толком и не знала.
С другой стороны, что я теряю? Не я ли недавно жаловалась на то, какой бездарной и серой стала моя жизнь? Полковник действительно подарил мне то, что достается в наши дни не каждому: второй шанс. А может, первый шанс на что-то, чего у меня еще не было! Когда ты на дне, твои риски не так уж велики. Я обязана была пойти на эту встречу хотя бы из уважения к памяти Полковника.
Вообще, чего я боюсь? Позора? Так его ведь просто избежать! Стесняться мне нечего, я не сделала ничего дурного, а уж хорошо выглядеть я умею.
Я учла все уроки, полученные при визите в сияющую зеркальную башню, и на этот раз подготовилась. Я надела дорогие туфли на шпильке, расшитое цветами платье — вещи из моей прошлой жизни, которые совсем уж неуместно смотрелись в моем новом более чем скромном жилище. Но я не дошла то той стадии отчаяния, когда я готова была бы распродавать одежду!
Я накрасилась, и это многое изменило. Надо сказать, что на внешность я не жалуюсь — я жалуюсь на цвет. Во мне его просто нет. То есть, его настолько мало, что ресницы сливаются с веками, брови — с бледной кожей лба, светло-розовые губы словно и не существуют, и издалека я представляю собой одно сплошное светлое пятнышко. Но хвала тому, кто изобрел косметику. С ней мое лицо наполнялось цветом, а вместе с ним и объемом: в итоге откуда-то появлялись точеные скулы, аккуратная линия подбородка, чувственные губы, и я уже ничем не напоминала мальчишку-газетчика из двадцатых годов прошлого века. Да, с макияжем всегда много мороки, но оно того стоит.
Волосы я перестала стричь, когда у меня стало не хватать денег на парикмахера: заплела в косу — и удобно. Но теперь я распустила их, позволила упасть на плечи золотистыми волнами. В конце концов, встреча закончится, а денег на парикмахера у меня по-прежнему не будет.
Мои усилия были вознаграждены уже с порога: секретарша меня не узнала, а потом, когда я объяснилась, еще долго отказывалась мне верить. Но ничего, я умею быть настойчивой — и гордой быть тоже умею. Я себя не на помойке нашла! Оказалась на помойке — это да, печальная правда моей жизни. Но начинала я не на дне!
Секретарша проводила меня в конференц-зал, и я понятия не имела, кого там увижу, она ничего не сказала мне. Прокурора, готового провести допрос? Военных сослуживцев Полковника? Группу акционеров, желающих сказать, что Полковник — тайный миллионер, завещавший мне свою долю?
Но нет, меня встречал всего один мужчина, и он мне не понравился с первого взгляда.
Он был высоким и очень худым, будто бы высушенным на солнце. Хотя нет, какое солнце? Его кожа была бледной, чуть ли не зеленоватой, и казалось, что о существовании солнца он даже не подозревал. В нем все было длинное, будто бы вытянутое: лицо, руки, ноги, пальцы. Его волосы были седыми, но, думаю, это была ранняя седина — мужчине было не больше пятидесяти. На его лице застыла вежливая улыбка, однако светлые глаза, разглядывавшие меня, были холоднее льда.
Мужчина был одет в очень дорогой деловой костюм, но мне вдруг показалось, что ему больше подошла бы форма какого-нибудь нацистского офицера.
— Здравствуйте, Августа Стефановна, присаживайтесь, — голос у него был неприятный, скрипучий.
Меня несколько насторожило то, что ему уже известно мое имя, но я велела себе не беспокоиться. Скорее всего, имя указал в своем письме Полковник, как же иначе? Хотя не думаю, что он знал мое отчество…
— Ярослав Мартынов, — представился этот гигантский богомол, занимая место напротив меня. — Я — один из совладельцев этой компании.
— Очень приятно.
На самом деле, мне было ни черта не приятно. Мартынов смотрел на меня так, будто искал на мне ценник, да еще и с указанием сезонной скидки.
— Вы знаете, зачем вы здесь, Августа Стефановна?
Если честно, я не очень люблю свое имя — особенно в сочетании с отчеством. Оно всегда вызывает слишком много вопросов. Не могу же я каждому объяснять, что папа мой был большой оригинал и что, судя по его собственному имени, это у нас семейное.
Но Мартынов был не тем человеком, с которым я хотела бы общаться дружески, поэтому я не стала его исправлять.
— Думаю, это связано с письмом, которое я принесла сюда чуть больше недели назад.