— Жажда… я умирал от жажды, — отозвался Маскей, с трудом оторвавшись от источника. — Раньше вокруг нас была одна какая-то болотная гниль, одна мерзость, а здесь так вкусно! Зачем оставлять такую воду гнусному червю? Нужно всю ее выхлебать…
Времени катастрофически не хватало, но принц все же позволил себе и своим приятелям перевести дух. Кандианцы постояли несколько мгновений, бросая снизу тоскливый взгляд на освещенные листья вершин, а потом Таррейтал с Киписом снова двинулись в путь.
— Пора! Времени нет! — окликнул приятеля принц, исчезающий в буйной зелени зарослей. — Присоединяйся к нам, когда в ручье, наконец, закончится вода…
— Иду! Уже иду… — недовольно проворчал вдогонку толстяк. — Еще немного…
Как ни хотелось ему еще подольше задержаться около чистого, свежего источника, он понимал, что оставаться одному среди зарослей было слишком опасно. Пришлось ему напоследок торопливо зачерпнуть пригоршней холодную воду, а потом броситься по свежим глубоким следам, оставленным плотными подошвами друзей. Спутники еще не успели продвинуться далеко, и через несколько мгновений он настиг их, мягко скользя пузатой тенью между массивными ветвями.
Как ни манило это место к отдыху, задерживаться здесь долго было опасно. Страшный червь полз по пятам, не давая возможности перевести дух. Жуткий полупрозрачный хищник, выбравшийся из тела Парсонса, порой почти настигал их небольшую группу, поэтому приходилось выбирать даже самые отчаянные тропы, чтобы карабкаться наверх, сильно рискуя жизнью.
Никому не хотелось встретиться с червем с глазу на глаз…
Но постоянно двигаться в одном, восходящем направлении к кронам исполинских деревьев получалось не всегда. Порой они заходили в тупик и, наоборот, им приходилось снова опускаться, совершать неприятное нисхождение в поисках верного пути, оказываясь иногда в глубоких ложбинах.
В одной из таких низин, в которую они свернули в очередной раз, тошнотворное беспокойство, терзавшее души, внезапно достигло предела. Таррейтал в очередной раз, обостренно почувствовал, что им пришлось забрести не в самое безопасное место на этом свете.
И вскоре его неясные предчувствия подтвердились.
Внимательный взгляд принца при мертвенном свете слабых лучей, едва пробивавшихся сквозь мясистую листву, выхватил впереди подозрительные коричневые пятна, появившиеся по обе стороны от едва различимой тропы.
Вингмохавишну резко остановился и предостерегающим жестом вскинул вверх распрямленную ладонь.
— Что случилось? — боязливо прошептал ему в спину квадратноголовый коротышка, изнемогавший от усталости. — Почему ты остановился, мой повелитель?
— Тихо… — едва слышно отозвался принц и кивнул головой в направлении странных пятен.
На плотной, ровной почве тут и там отчетливо темнели овальные отметины. Осторожно, шаг за шагом они приблизились и оказались перед непонятными язвами, со своеобразными, волнистыми, как бы изъеденными плесенью светлыми краями.
— Стойте! Не подходите к ним слишком близко, — хриплым голосом предупредил своих спутников Вингмохавишну, болезненно поморщившись и сжав ладонями виски.
Серебряный медальон, висящий на его груди, от близости к этим непонятным пятнам точно мгновенно нагрелся. Ментальный вектор рефлектора вырвался раскаленной спиралью с зеркальной поверхности медальона и ослепительно полыхнул в мозгу яркой вспышкой.
В момент мгновенного прозрения Таррейтал почувствовал, что под этими невзрачными на вид пятнами, — небольшими, длиной всего в пару шагов, — скрывались какие-то страшные глубокие воронки. Сверху они были лишь слегка подернуты налетом, так обманчиво напоминающим твердую почву, но он был уверен, что под ними притаилась некая темная бездна.
Его потрясло, что пятна преобразились, как только вдалеке появились люди. Таррейтал мог бы поклясться, что на их гладкой поверхности пошло нечто, напоминающее слабую рябь, разбегающуюся кругами в стороны от маленького камешка, упавшего в неподвижную гладь воды. Непонятные отметины словно, задрожали от нетерпения, ощутив приближение людей.
Несомненно, впереди виднелись ловушки, только поворачивать было нельзя, обратный путь был однозначно закрыт. По обе стороны сплошной стеной вздымались сросшиеся вертикальные гладкие ветви, так что кандианцам можно было двигаться только вперед, и только по этой тропе.
Подобрав толстую, заплесневелую корягу, Таррейтал размахнулся и швырнул ее, целясь прямо в центр одной из темных воронок. Велико же было его изумление, когда овальные края моментально сомкнулись! Пятно мгновенно уменьшилось в размерах, сжалось в плотный мускулистый бугор, от которого трухлявая деревяшка отскочила с глухим стуком, как от каменной стены.