И если минуту назад я думала, что он просто пошутил со мной насчет расчета, то после этого взгляда, брошенного в мою сторону, я не сомневалась в действительности его слов.
- Сорок секунд, - напомнил он, уловив меня в изучении.
- Ты знаешь, что ты самый больной, - прошипела я, обходя задом мотоцикл, - самый ублюдочный псих на этой вселенной! – бросила я, затем, развернувшись, кинулась бежать, при этом прихрамывая.
Отбегаю метров двадцать, скрываясь полностью в зарослях парка, когда слышу протяжный, резкий свист. Застыв на мгновение, прислушиваюсь, одновременно набрасывая на плечи толстовку в надежде немного согреться. Спустя минуту позади себя я услышала торопливый топот ног. Осознание того, что за мной могут гнаться, напугало меня настолько, что я мигом забыла про боль и холод, давая деру.
Я добежала до дома без оглядки за пятнадцать минут. Сердце бешено стучало в груди, а дыхание стало сбивчивым и тяжелым. Останавливаюсь возле подъезда, согнувшись пополам, пытаясь немного успокоиться и восстановить дыхание. Мне хватило секунд десять, чтобы уравновесить свое состояние, затем я выровнялась и направилась к двери подъезда. Уже возле нее обернулась, преднамеренно осматриваясь, и сразу заметила на противоположной стороне дороги мальчика-сорванца лет десяти. На нем потертая куртка, штаны и ботинки сильно изношены. Он смотрел на меня внимательно, а я на него испуганно в ответ. Даже понятия не имею, откуда он взялся, да еще так тихо подошел! Пока я думала над этим, паренек, отсалютовав мне рукой, одарил меня хитрой улыбкой и ушел прочь.
Не знаю, что это означало, но думать об этом совсем не хотелось. Устало поднявшись на третий этаж, я прокралась в свою комнату и плашмя упала на кровать. Время – два часа ночи. Я растрепанная, вся в крови, тело, словно из мясорубки - болит каждая частичка. К тому же последняя вещь родителей была утеряна навсегда. Не было и речи о том, чтобы договориться о чем-либо с тем типом. Вот он вбил себе в голову, чего хочет, на уступки при этом идти не собираясь. Бесит до чертиков!
Я перекатилась набок, чувствуя, что от обиды слезы вновь заполнили глаза. Хотела как лучше, а получилось как всегда! Не могу понять, чем я так провинилась перед Богом, что он шлет мне такие испытания? Словно в один момент пошло все под откос. Проблема за проблемой, беда за бедой. Даже не с кем поговорить, пожаловаться, чтобы утешили! Ведь раньше я никогда не была настолько чем-то озабочена. Всегда все решали родители.
Однажды, когда мне было десять лет, один мальчик из старшего класса постоянно ко мне придирался. Забирал портфель, прятал его или дергал за косички. Я приходила домой, жаловалась родителям, после чего мама говорила, что нужно быть выше этого, а папа ходил разбираться в школу. Обычно роли должны распределяться иначе: папа должен учить выдержке, а мама — переживать, словно курка-наседка. Но в этом была вся моя семья, и я любила каждого родителя одинаково безумно.
Что теперь мне делать, я не знала. С кулоном можно попрощаться. Но оставалась еще работа. Проблемы, которые там закручивались, меня ужасно беспокоили. Хотя сама по себе я всегда была сильна духом, но последние события меня надломили, от чего чувствую себя подавленной, совсем неуверенной в своих силах, слабой и никчемной.
Я пролежала так несколько минут, мысленно давая себе наставления. Родители огорчились бы, увидев меня такой. Нужно переставать себя жалеть. Нужно быть сильной и выходить из неприятностей по мере их нарастания! Искать выход, учиться выживать! Больше никто не будет решать за меня проблемы, никто не будет жалеть меня за каждую мелочь! В конце концов, мне уже девятнадцать, а я веду себя как ребенок!
- Ох, мама и папа, - прошептала я, глядя в потолок, переборов давящие слезы. – Почему же вы всё моё существование, учили меня быть сильной, но не показали, как это делать на самом деле в жизни? Я обещаю вам, что больше не буду реветь без причины, буду сильней, буду достойной вашего воспитания девушкой… Прошу только об одном - будьте всегда рядом и помогите мне в этом…
Я никогда не верила в загробную жизнь, но, когда проблемы прижимают со всех сторон, начинаешь цепляться за все, лишь бы было легче.
Пять лет назад, когда умер мой самый дорогой лохматый друг по имени Скай, я подолгу лежала в кровати, с трудом переживая эту трагедию. Папа ложился рядом со мной, постоянно рассказывая, что Скай теперь в лучшем мире для собак, что он всегда будет оставаться там счастливым и сытым. И если я очень сильно захочу, он появится со мной рядом, только увидеть его будет нельзя.