— Ах, вот почему он вдруг перестал ходить на уроки английского! — удивилась Ирма.
— Конечно, поэтому, — подтвердил Рудольф, — ведь мужчине нельзя напоминать о браке до того, как это станет неизбежностью, так что уже нет выхода. Об этом лучше всего знают женщины, но все же частенько знают плохо, ибо рискуют всем, а замуж выйти не удается. Эта история со Шмидебоном была для тебя первая, но и последняя, потому как после нее ты была настороже. У тебя больше не было ни с кем никаких отношений, ты уже знала, что любовь влечет за собой не только ложь, обман и большие разговоры, как было между нами, но и смех и полное молчание, когда люди держатся за одну и ту же перчатку или за что-то еще, будь это в темноте или в светлом зале кино. Так провалился мой план выдать тебя замуж, во-первых, из-за моей, а потом из-за твоей любви, на которую не могло повлиять ничто. В то же время ты все чаще стала заговаривать о ребенке, что подхлестывало мое слабое чувство долга в смысле твоего будущего, и я снова стал склоняться к своему беспутному образу жизни, словно нарочно хотел стать для тебя мерзким, чтобы ты могла с легким сердцем избавиться от меня. В тебе я желаемого результата не достиг, но Мадлен — то есть госпожа Полли — была единственной из моих знакомых, в ком еще было сердце, и она сказала мне: «Что бы ты ни делал, но дальше так жить нельзя». Таково же было и мое собственное мнение с давних пор, и тогда я решился. Да и ты, когда все хорошо взвесишь, неизбежно придешь к мысли, что это для нас обоих единственный правильный выход. Тебе, конечно, поначалу очень тяжко, но что поделаешь, исправлять ошибки всегда труднее, чем совершать их. Что касается материальной стороны дела, то…
— Прошу тебя, не надо об этом… — сказала Ирма, и губы ее задрожали.
— Как хочешь, — ответил Рудольф, — но помни, что, если…
— Я не хочу ничего помнить об этом, — снова оборвала его Ирма.
— Милая детка… — начал было Рудольф.
— Это ты окончательно решил? — спросила Ирма.
— К сожалению, да, — ответил Рудольф.
— И никакие жертвы не помогут?
— Я же объяснил тебе, почему все это бесполезно.
— Тогда хоть поцелуй меня еще раз, чтобы тот поцелуй, у дороги, когда ты уехал в город, не был последним, — попросила Ирма.
И они, не сказав ни слова, встали. Рудольф подошел к Ирме, которая почти без сил упала ему на руки. Когда же Рудольф поцеловал ее, она взмолилась опять:
— Еще разок! Сильнее! Еще сильней! Это же в последний раз!
Наконец Ирма все же вырвалась из его объятий и, шатаясь, как в темноте, побрела к выходу.
XXVI
Когда Ирма вышла из квартиры мадам Полли, она была как в чаду, никак не могла собраться с мыслями, чтобы решить — куда идти, что делать. И она бродила по улицам, сталкиваясь с людьми, словно и среди них попадались такие, которые не могли собраться с мыслями. Она уже и не помнила потом, зачем, как и почему очутилась в центре города перед окнами большого аптекарского магазина, где среди прочих товаров был выставлен рекламный плакат о действии мушиной бумаги. При виде плаката в Ирме будто всколыхнулось что-то давно забытое, она вошла в магазин и спросила у какого-то молодого человека мушиной бумаги. У молодого человека были светло-синие глаза, и Ирме вспомнилось, как муж назвал однажды ее глаза синими-пресиними и ее самое кузнечиком. Значит, и этот тоже кузнечик, раз у него синие глаза, подумала Ирма о молодом человеке и пропустила мимо ушей, что он уже второй или третий раз спрашивал у нее, сколько мушиной бумаги госпожа желает взять.
— Десять, нет, лучше двенадцать листов, — сказала наконец Ирма, и когда молодой человек отсчитал их и хотел уже выписывать счет, Ирма пожалела, что не взяла больше. — Погодите, — произнесла она, как бы задумавшись.
— Пожалуйста, сударыня! — вежливо ответил молодой человек. Но мысли Ирмы снова разбрелись, и она никак не могла собрать их, чтобы ответить.
— Госпожа желает что-нибудь еще? — спросил молодой человек и взглянул на Ирму своими голубыми глазами, почти улыбаясь; ему было смешно, что дама в затруднении — сколько ей купить мушиной бумаги.
— Я хотела бы спросить, — снова заговорила Ирма, — хорошая ли это бумага, в самом ли деле убивает… мух?
— Об этом не беспокойтесь, сударыня, — объяснил молодой человек. — Только воды не наливайте много, немножко, чтобы лишь мокрая была, для вкусу добавьте сахару, чтобы слетелись, и та, которая сунет хоботок, сразу протянет ноги.