— Убийца! — крикнула дама.
Это слово вернуло стрелявшего к жизни. Он повернулся и выбежал из двери, совершенно забыв про револьвер. Все произошло так стремительно, что ни один из участников сцены не знал, как все произошло. Дама подбежала к господину Всетаки — помочь ему и забросала его вопросами, но вместо ответа он, как в бреду, произнес:
— Ручку! Два листа бумаги и конверт! Папку! Быстро, Мадлен!
Дама быстро схватила нужные вещи. Когда она подбежала с ними к господину Всетаки, он сказал:
— Помоги мне, дорогая!
Дама помогла господину Всетаки присесть, так что он смог писать, и читала появлявшиеся на бумаге слова: «Я в полном рассудке и прошу в моей смерти никого не винить. Р. Всетаки». Затем господин Всетаки взял конверт и написал на нем: «Полиции». Дама заплакала, когда он прибавил:
— Бумагу в конверт и конверт заклеить, ясно?!
Господин Всетаки взял другую бумагу и хотел уже написать на ней, но сначала попросил:
— Мадлен, подними меня чуть повыше. Не плачь! Будь мужественной!
И он написал: «Мой кузнечик, я все еще люблю тебя. Будь счастлива! Р.» Взял конверт, чтобы написать на нем что-то, и, пожалуй, сумел бы еще это сделать, если бы Мадлен не спросила у него:
— Скажи дорогой, кто этот человек, что стрелял?
— Это тот, кто любит, а сам смирный, как овца, помнишь?
С этими словами он сник, так ничего и не написав на конверте. Мадлен опустила его на ковер и посмотрела ему в лицо: на его губах была кровь. Женщина пыталась стереть кровь, но она выступала снова и снова. Наконец она оставила лежащего с окровавленным ртом на полу, собрала бумаги, папку и самописку, заклеила письмо, предназначенное для полиции, и положила его вместе с другим письмом и конвертом без адреса на стол. Все было в наилучшем порядке, она пошла к телефону и попросила, чтобы ее соединили с полицией.
Ээди Кальм в это самое время выбежал из дверей, оставив их настежь открытыми, бегом пересчитал ступеньки вниз, выскочил на улицу и побежал дальше. Ему вдруг подумалось, что такая спешка вызывает подозрение, и он пошел шагом. Что револьвер остался на месте преступления, не озаботило его, ведь он не думал скрывать свой поступок и скрываться сам. Он боялся только одного: как бы он своим поведением и действиями не обратил на себя внимание людей, а то его возьмут до того, как он сможет своим собственным языком сказать Ирме, что он сделал. В этом, ему казалось, и было как бы счастье жизни и душевное благо. Только бы еще раз увидеть Ирму, поговорить с ней немножко, а там — пусть будет что угодно. Это было единственной его мыслью, все прочее казалось тусклым, неопределенным, каким-то неуверенным и шатким. Несмотря на все это, он спешил, шагая широко, спотыкался о ноги прохожих, сталкивался с ними, едва не попал, переходя улицу, под автомобиль, получал удары в бок от велосипедистов, но все в конце концов закончилось благополучно, и он добрался до цели. Ээди был весь мокрый и тяжело дышал, когда вошел в дверь, закрыл ее за собой рукой и прислонило к ней спиной, как будто уже не мог стоять, не опираясь на что-то. Ирма отшатнулась от него, — она как раз собиралась выйти.
— Ну вот, все сделано, — наконец-то смог произнести Ээди.
— Что сделано?! — в страхе закричала Ирма.
— Он убит, — ответил Ээди и прибавил: — Ты получила, что хотела. — И он будто только сейчас сообразил, что сделал, губы его безобразно скривились и задрожали, руки обхватили голову, Ээди упал на скамейку, что стояла рядом с дверью. Потом он уже не помнил, сказала ли ему еще что-то или спросила ли о чем Ирма, он сначала не обратил внимания даже на то, что Ирма выбежала в дверь, как будто лишь дожидалась мгновенья, когда Ээди сядет на скамейку и даст ей пройти к двери.
Первое, что заметил Ээди, отняв руки от головы, было то, что дверь открыта. Странно, он же закрыл ее, когда вошел, и подпер еще и спиной. Ах да! Значит — Ирма. Она оставила открытой. Все равно, это совсем не важно, так как теперь все кончено. И чем быстрее, тем лучше…
Он встал со скамейки и решил идти. Но дверь, как быть с нею? Да, спрятать ключ, чтобы тетя Анна нашла, когда придет, ведь он, Ээди, никогда уж сюда не вернется. Как уйдет, так и не вернется.
Он вынул ключ изнутри и пошел спрятал его в тайничок, но когда обернулся, заметил, что дверь раскрыта. Ну конечно же, Ирма оставила ее открытой, произнес он про себя, затворил дверь и готов был уже идти, как ему подумалось, что он же не запер дверь. «В голове у меня все перемешалось», — громко сказал он, пошел, взял из тайничка ключ и запер дверь. Но тут он забыл ключ в замочной скважине, и ему пришлось возвращаться опять; «Что за чертова комедия здесь со мной творится!» — выругался он, отпер дверь, на мгновение открыл ее, как бы для пробы, снова запер, попробовал, не открывается ли, вынул ключ из замочной скважины и хотел было идти, держа его в руке. Пришлось снова вернуться, чтобы спрятать ключ в тайничок; еще раз попробовал, проходя мимо двери, заперта ли она. И пошел, чтобы отдать себя в руки полиции.