Однако ни до, ни после этого хозяйка Кырбоя не вскрикивала, она сидела молча, не раскрывая рта. Даже когда с шипением и треском к ночному небу взметнулась первая огненная птица, хозяйка не издала ни звука, она смотрела вверх, на цветной огонек, смотрела на озеро, где при каждом выстреле вспыхивали новые краски, новые переливы и отблески, — они то и дело загорались и гасли, точно звезды в осеннем небе.
В душу хозяйки Кырбоя почему-то опять закралась тихая грусть, будто в ней снова ожили печальные тени, тени прошлого. Так быстро и неожиданно вспыхивали на зеркальной глади озера огни и краски и так быстро они гасли, словно убегали от кого-то, словно убегали от догоняющих их огней и красок. Но хозяйке Кырбоя кажется сегодня, что это нехорошо, когда так быстро гаснут огни и переливчатые отблески, ведь она ищет, она жаждет чего-то устойчивого, мечтает о чем-то таком, что было бы отмечено печатью постоянства, даже вечности. Виллу не говорит ни слова, он занят лишь ракетами, как будто ни до чего другого ему и дела нет, как будто все остальное его не касается. Виллу мастерит комету, чтобы послать ее за счастьем, но кометы одна за другой взлетают раньше времени, прежде чем мастер успевает сказать им, как и куда лететь.
Даже хозяйка Кырбоя, которая сидит с Виллу в качающейся лодке, видит, что парень вроде бы мастерит что-то такое, что должно полететь за счастьем в темную пустоту, она видит это, но ничего не говорит, смотрит, но не произносит ни слова, молча наблюдая, как Виллу мастерит огненную птицу счастья. Огненные птицы парами вылетают из рук каткуского Виллу: каждый раз одна из них ныряет в озеро, другая устремляется в ночное небо; молча смотрит на них хозяйка Кырбоя, сидящая на носу лодки. Ни возгласа, ни громкого слова не раздается в лодке в ответ на ликующие крики, которыми каждый раз оглашается берег, когда над озером с треском вспыхивают синие, розовые и фиолетовые огоньки.
Но вот все ракеты выпущены, пора браться за весла, чтобы плыть обратно к берегу; однако Виллу продолжает стоять на корме, в раздумье опустив голову.
— Все? — спрашивает хозяйка.
— Все, — отвечает Виллу и, словно придя в себя, поворачивается к девушке. — Нам опять надо поменяться местами, — добавляет он.
— Зачем? — говорит хозяйка. — Сидите там и правьте, а я буду грести.
Виллу покорно садится. Он вообще сегодня тих и послушен.
— Куда поедем? — спрашивает он.
— Выбирайте сами, — отвечает хозяйка.
Виллу хочет повернуть к берегу, но передумывает, потому что хозяйка Кырбоя спрашивает его:
— Вы останетесь теперь в Катку хозяином?
— Пока что останусь здесь, только не хозяином, в Катку отец хозяин, — отвечает Виллу.
— А потом, когда отца не станет? — продолжает допытываться хозяйка.
— Тогда, наверное, я буду, — говорит Виллу.
— А я останусь в Кырбоя хозяйкой, с сегодняшнего дня я — хозяйка, так что мы теперь соседи.
— Стало быть, будете отцу помогать, — говорит Виллу.
— Нет, отец передал усадьбу мне, он не хочет больше ничем заниматься, — объясняет хозяйка.
— А кто же станет хозяином Кырбоя? — деловито спрашивает Виллу. — Ведь с такой большой усадьбой без хозяина не управиться.
— Кто будет хозяином Кырбоя, я еще не знаю, — отвечает хозяйка, и что-то в ее голосе подсказывает Виллу, что он поступил не совсем умно, задав вопрос о хозяине Кырбоя; ведь хозяина не нанимают, как батрака, он сам приезжает свататься, приезжает со сладкой водкой, с колокольчиками и бубенцами, звенящими на оглоблях и на шее у лошади.
— Простите, барышня, — промолвил Виллу, — мне не следовало бы спрашивать, кто станет хозяином Кырбоя.
— Почему же? — удивилась хозяйка.
— Барышня смеется надо мной, — отвечает Виллу. — Барышня шутит, говоря о хозяине Кырбоя, а я всерьез спросил.
— Вы сегодня вообще слишком серьезны, — замечает хозяйка.
— Чего старому человеку резвиться, — говорит Виллу.
— Старому! — передразнивает хозяйка, потом спрашивает: — Сколько же вам лет?
— Весной двадцать девять минуло, — отвечает Виллу.
— А мне сегодня двадцать семь, — говорит хозяйка.
— Так вот почему этот праздник, фонарики и все прочее, — догадывается Виллу.
— Да, и еще потому, что с сегодняшнего дня я — хозяйка Кырбоя, — говорит барышня и добавляет шутливо: — Я велела созвать всех окрестных мужчин, авось среди них найдется кто-нибудь, кто захочет стать хозяином Кырбоя.