— Если так, то я уйду из Кырбоя, хоть на край света уйду, здесь ни за что не останусь.
— Зачем же тебе уходить-то, в Кырбоя и для тебя места хватит, — отвечал ей Рейн.
— Где же я буду жить, что стану делать? — возражала Мадли. — Я и теперь уже здесь лишняя, пятое колесо в телеге. Уйду в богадельню, там для меня всегда угол найдется.
— Уж лучше в нашей бобыльской хибарке поселись, — предложил Рейн. — Анна велит ее отстроить, все лучше будет, чем под чужим кровом.
— Что мне одной в хибарке-то делать, — сказала Мадли. — Переселяйся и ты, будем вдвоем там жить; так я согласна, а одна не пойду.
Но Рейн пока что не согласен переселяться в хибарку. Чего ради он станет в хибарке жить, если в большом доме места достаточно. Однако мысль об этом немного успокоила Рейна, словно бы придала ему уверенности: теперь у него есть угол, где он сможет укрыться, если с появлением нового хозяина ничего другого не останется.
И все-таки Рейн не находил себе покоя и в конце концов спросил у дочери напрямик — правду ли люди говорят, будто каткуский Виллу станет хозяином Кырбоя.
— Каким бы диким тебе это ни казалось, — ответила Анна, — но, возможно, так оно и будет.
— Стало быть, он все же не совсем ослеп? — спросил отец.
— Нет, сколько-то видит. Достаточно для хозяина. Да Виллу и слепой подходит для Кырбоя больше, чем кто-либо, — сказала Анна.
Этого Рейн уж совсем не мог понять, поэтому он сказал дочери:
— Нет, дочка, слепой — не хозяин, тем более в Кырбоя. Лучше уж передать Кырбоя в чужие руки, чем оставлять слепому хозяину.
— Так он же не слепой, — возразила Анна, — я только так сказала.
— Неужто ты и впрямь никого не можешь найти, кроме каткуского Виллу? — спросил Рейн мягко и как бы даже с сочувствием. И так как дочь ничего не ответила, продолжал: — Ты ему об этом уже говорила, или, может быть, он сам тебе что-нибудь сказал?
— Нет, — ответила Анна смущенно, и в глазах ее вспыхнул дрожащий огонек.
— Ну, значит, еще ничего не случилось, — с облегчением сказал отец.
— Ровно ничего, — подтвердила Анна.
— Так что же они болтают! — воскликнул Рейн. — Откуда все эти слухи?
— Пусть себе болтают, какая в том беда, — успокоила отца Анна.
— Но ведь он пьет, — заметил Рейн.
— Ничего, в Кырбоя он бросит пить, — ответила дочь.
— Ну, а все остальное? — удивился Рейн.
— Что он в тюрьме сидел? — спросила дочь.
— Что он человека убил, — ответил Рейн.
— Он не будет больше убивать, если бросит пить и станет хозяином Кырбоя, — заметила дочь.
— Так ведь он же убил, неужели, по-твоему, это ничего не значит? — спросил отец.
— О господи! — воскликнула дочь. Но видя, что отец не понимает ее восклицания, добавила покорно: — Папа, если ты этого не хочешь, если ты против того, чтобы Виллу стал хозяином Кырбоя, то я могу поступить и иначе.
— Если бы ты могла! — воскликнул Рейн так, словно ему вдруг легче стало дышать. — Если бы ты отступилась от него. Я даже вот что тебе скажу: делай как знаешь, выбирай кого хочешь, только не его. Мы со старым Юри жили до сих пор бок о бок точно чужие, теперь, когда смерть не за горами, этого уже не изменишь. Поверь, дочка, легче умереть, чем изменить это. И еще вот что: как-то мы заезжали к Юри, — ты тоже тогда была с нами, — просить, чтобы он продал нам Катку, а теперь получается, что мы свою усадьбу Катку отдаем. Кажется, все бы перенес, только не это.
— Папа, ты не так на все это смотришь, — ответила Анна. — Можно иначе взглянуть. Можно взглянуть так: мы хотели купить Катку, хотели слить его с Кырбоя, но не смогли, потому что хозяин Катку не продал нам свой хутор, да никогда и не продаст. А теперь допустим, что единственный сын и наследник Катку станет хозяином Кырбоя и поселится здесь; не вернется же он обратно в Катку, если когда-нибудь унаследует отцовский хутор, он и после этого останется тут и присоединит Катку к Кырбоя, а не Кырбоя к Катку. Ведь так проще, естественнее, потому что Кырбоя куда больше Катку, Катку — ничто в сравнении с Кырбоя.
Рейн волей-неволей должен был согласиться с дочерью, однако сказал:
— Ну и пусть, а все-таки я не хочу, чтобы Виллу стал моим зятем. После всей этой пальбы в нашем лесу, истории с самогоном и всего прочего он мне опротивел.
— Хорошо, папа, — сказала Анна, — тогда я уйду из Кырбоя.
Это прямо-таки огорошило Рейна, ведь он не думал, что дело настолько серьезно. Рейн считал, что Анна только мечтает сделать каткуского Виллу хозяином Кырбоя, но никак не предполагал, что свое пребывание в Кырбоя дочь связывает с осуществлением этой мечты. Поэтому Рейн сказал: