Следы домашних животных и повозок Виллу изучал, разумеется, с другой целью. Тут он старался угадать, подковал ли сосед свою лошадь заново или только прибил прежнюю подкову новыми гвоздями; порожняком проехал воз или с кладью — в последнем случае человек обычно шагал рядом с телегой; кто из соседей поехал воскресным утром в церковь, а кто остался дома; какая была телега — на железном или на деревянном ходу; молодая лошадь шла в упряжке или старая; во что был обут человек — в постолы или в сапоги, новые были сапоги или старые.
Десятки, даже сотни едва различимых примет в этих следах рассказывают Виллу о житье-бытье его соседей, об их труде и занятиях в этом лесном захолустье. Чтобы узнать, надолго ли хватило Карле из Пыргупыхья его постол, вовсе не нужно отправляться в Пыргупыхья и спрашивать самого Карлу, — гораздо проще взглянуть на следы на дороге: они расскажут, когда именно постолы прохудились, когда пришлось их подшить. Обитатели Мядасоо и Метстоа тоже носят постолы и тоже проходят мимо ворот Катку, но у каждого из них своя нога, свои постолы — это Виллу знает и потому редко путает одни следы с другими.
Если кто из соседей купил на ярмарке лошадь, то интересно по следам отгадывать, большие или маленькие, высокие или низкие у нее копыта, ступает ли она задней ногой прямо в след передней, дальше или ближе его. Правда, всего о новой лошади эти мелочи не расскажут, однако по ним можно узнать многое. Важно, что они дают повод для догадок и предположений. А для Виллу, когда он бродит с ружьем по лесу или работает в одиночестве, нет ничего более увлекательного, чем стараться по мельчайшим приметам уяснить себе, что происходит вокруг. Вот и сейчас Виллу занят тем же — разглядывает женские следы; при этом он всем своим поведением напоминает охотничью собаку, которая почуяла вкусный запах дичи и вот-вот завиляет хвостом и заскулит от удовольствия.
Виллу забыл даже про купанье, ему во что бы то ни стало захотелось узнать, сворачивают ли эти следы к озеру или идут по дороге мимо него. На пригорке песок сухой и следов почти не различить, поэтому необходимо немного отойти от озера и спуститься в ложбину, где сыро и каждый след отчетливо виден. Дойдя до ложбины, Виллу и впрямь обнаруживает множество следов, но тех, которые он ищет, среди них нет, — очевидно, женщина свернула с дороги и направилась к озеру. Виллу спешит туда и на песчаном берегу находит знакомые, еще совсем свежие следы. Находит он и кочку, на которой женщина сидела: сырой песок здесь утоптан и исчерчен зонтиком или палкой. Это еще раз подтверждает догадку Виллу, что женщина — не здешняя жительница. Но места эти ей, без сомнения, хорошо знакомы, иначе она не выбрала бы для отдыха бугор, с которого открывается самый красивый вид на озеро.
К следам человека здесь примешиваются следы собаки, такие же свежие. Есть и другие признаки, указывающие на то, что следы человека и собаки имеют друг к другу прямое отношение, что между человеком и собакой существует дружеская связь. Эта догадка показалась Виллу особенно убедительной после того, как он установил, что, пока женщина сидела на кочке и чертила по песку носком ботинка или палкой, собака, судя по всему, стояла, положив морду ей на колени, и лизала ей руку, а может, наоборот, эта рука гладила собаку по голове. Да, если судить по следам, так оно и было.
Но у кого здесь собака с такими огромными лапами? Год назад такие следы оставляла только кырбояская Моузи, это Виллу знает наверняка. Но, может быть, за это время еще кто-нибудь завел себе здоровенного пса? Какой-нибудь барышник или самогонщик, огребший кучу денег и боящийся теперь воров и разбойников? Все может быть. Но раньше такие следы были только у Моузи, и никто не мог с ней в этом сравниться, разве что матерый волк. А если предположить, что это следы Моузи, кто же в таком случае женщина? Не приехал ли кто в Кырбоя на дачу или просто погостить? Уж не сама ли барышня вернулась в родные края? Виллу замер на минутку. Словно мечта, всплыло в памяти далекое прошлое… Да-а, может, это и впрямь сама барышня сидела здесь, у озера, ее следов, следов ее ботинок Виллу не знает. Правда, когда-то он знал следы ее босых ног, но в ту пору она не была еще взрослой, не была еще в полном смысле слова барышней, она была тогда всего-навсего девчонкой с длинной косой, любила бегать по лесам, и ее распустившиеся волосы развевались тогда на ветру. Может, она и в самом деле вернулась домой, ведь времена сейчас смутные.