IV
Хозяин квартиры наконец ушел, Ирма осталась одна. Она присела на первый попавшийся стул и сидела долго. Что-то хорошее и приятное переполняло все ее тело, пульсировало даже в кончиках пальцев. Никогда еще не слышала Ирма, чтобы какой-то человек, тем более такой солидный господин с долей чужой крови, мог так просто и сердечно говорить, к тому же столь разумно и понятно. Дай бог, чтобы и сестра его, когда она вернется, оказалась такой же сердечной и откровенной!
По правде сказать, таким Ирма всегда и представляла себе интеллигентного человека, и если сравнивать хозяина с этим образом, возникшим в ее голове, в хозяине квартиры не было ничего необычного. Необычным было только то, что вообще встречаешь кого-то, кто гармонирует с воображаемым тобою существом. Эта необычность и придает жизни значение, делает ее прекрасной и возвышенной, так сказать, идеальной. Да, жизнь может быть идеальной, если идеальны люди. Среди мужчин скорее найдешь идеальных людей, чем среди женщин, казалось Ирме; она сидела на стуле и размышляла.
И кто знает, сколько бы она просидела в раздумье, если б не прозвенел звонок. «Неужели хозяин?» — мелькнуло в голове у Ирмы. Оказалось, что нет: всего лишь женщина, очень полная женщина стояла за дверью, она поздоровалась вежливо, даже почтительно, и спросила, останутся ли барышня здесь совсем или будут только временно; дело в том, что она здесь в доме дворником и обязана следить, чтобы в нем не жили люди, которые не прописались. Хозяин в этих делах (в «деловодстве», значит, подумала Ирма, вспоминая слова квартирохозяина) ужасно капризен, прошлый год ему пришлось уплатить штраф — полиции, конечно, — за то, что кто-то прожил неделю без прописки. Вот она и пришла сюда — она со своим стариком в дворниках здесь уже давно — и просит извинить ее за беспокойство. Не может ли она, если барышня останутся здесь насовсем, отдать ихний паспорт на прописку.
— У меня, к сожалению, нет с собой паспорта, — наконец смогла вставить Ирма, — забыла у тети. Но…
— Ах, у барышни, значит, и тетя есть в городе? — как бы с облегчением спросила мадам дворничиха.
— Да, тетя, — ответила Ирма. — Зайду к ней и тогда…
— И это место для барышни нашла ее тетя? — успела снова спросить дворничиха.
— Да, тетя, и когда я к ней зайду, то непременно захвачу паспорт, завтра я…
— Тетя, значит, знакома с господином или даже его родственница? — допытывалась дворничиха, казалось, уже совсем утерявшая интерес к паспорту Ирмы и к прописке.
— Не совсем так, — пробормотала Ирма, сама не зная, что ответить; она уже догадалась, что «деловодство», о котором предостерегал ее хозяин, уже началось.
— Ну, понятно, — согласилась дворничиха, — раз не родственница, значит, только знакомая. А нельзя ли спросить, давно знакома или только что?
— Этого я не знаю, не спрашивала у тети, недавно из деревни приехала, завтра, значит…
— Ах, барышня недавно из деревни! — удивилась дворничиха. — Не сердитесь, но вы не из хозяйских ли дочерей или, может, дочь торговца, сапожника, гробовщика — мало ли что бывает на белом свете?
— Ни то, ни другое и не третье, — ответила Ирма и быстро прибавила: — Сегодня же принесу паспорт от тети, завтра сможете прописать. — Сказала и закрыла дверь.
На этом «деловодство» закончилось. Слава богу, что еще хозяин предостерег, иначе Ирма невесть что рассказала бы про себя и про других. Да и сейчас, пожалуй, наговорила лишнего. Пусть, в другой раз она будет умнее, теперь она лучше подготовлена. Утешившись этим, Ирма принялась убирать комнаты, пытаясь не забыть тетиных наставлений: вытирая пыль, не бить, не ронять вещи, ставить их на прежние места. Не забывать, где что стоит. Внимательно оглядеться, оглядеть каждую вещь несколько раз, запомнить, что́, где, в каком порядке, — и только тогда начинать уборку.
Ирма принялась, так сказать, «зубрить», в каком порядке все расставлено в квартире. Она шла по комнатам и смотрела, притрагиваясь к вещам, касаясь рукой дверец шкафов, ручек дверей. Наконец остановилась перед книжным шкафом, сквозь стеклянные створки которого виднелись отливавшие золотом переплеты. Она стала читать имена, а чтобы удобнее было, открыла дверцу ключом и, к своему удивлению, увидела, что книги с золотым тиснением занимают только верхние полки, а внизу лежат альбомы, модные журналы, старые газеты и письма, картонки, пустые и набитые всевозможным тряпьем, старые ботинки и туфли, пара новых галош и т. п.
От книжного шкафа Ирма направилась к платяному — если уж изучать шкафы, то основательно. В одной половине шкафа висели три светлых костюма, смокинг и фрак. Другая половина была на замке. Значит, там платья сестры хозяина, подумала Ирма, и ее разобрало любопытство — посмотреть… Где бы мог быть ключ? Наверняка сестра хозяина взяла его с собой. Но потом Ирме пришла в голову удачная мысль: а может быть, оба шкафа открываются одним ключом? Она взяла ключ и попробовала открыть: так и есть. Велико же было ее разочарование и удивление — в этой половине шкафа оказались лишь ящики с бельем. А ведь верно! Так она и должно быть, для белья больше не было в доме места. Но где ж все-таки платья сестры хозяина? Ирма ходила по квартире, смотрела и гадала. Нет нигде! — решила она наконец. Должно быть, она взяла все свои платья с собой. Но зачем, если она уехала всего дня на три, как сказал хозяин? Неужели у нее нет других платьев, кроме тех, что на ней? Выходит, у брата — пять-шесть перемен, а у сестры лишь одна-две: одна на ней и вторая-третья в чемодане? Где-то все же должен найтись какой-нибудь старый чулок, сорочка или что-либо подобное. Но нет — все усилия Ирмы увидеть, ощупать такую находку оказались бесплодными.