- Сарла! - еще раз позвал ее Эрик, в голосе его уже звучала угроза. Немедленно приходи в мою спальню.
Теперь это была его спальня, а не "их". Все изменилось в Мальверне. С тех пор как умер его отец, Мальверн принадлежал Эрику, и Эрик с радостью называл себя хозяином, ему нравилось ощущать на языке вкус этого слова. Теперь и спальня родителей досталась ему. Наверное, Меррик будет спать в прежней комнате своего старшего брата?! Он еще ничего не говорил об этом. Похоже, Меррик пока и не думал, как устроиться, - он слишком поглощен своим горем. А сама Сарла? Она и живет здесь только потому, что замужем за Эриком. Скорее всего, он не станет отсылать ее. Чего ради? Перед мысленным взором женщины предстала мыза ее родителей, находящаяся немного к северу от Вестфольда. Сарла содрогнулась, словно вновь увидев, как отец наматывает на широкую ладонь свой кожаный ремень, как мать наклоняется, обнажив спину, как ремень раз за разом опускается на белую кожу, и наконец мать падает и остается лежать. Тогда отец оборачивается к дочери, и на лице его хищный оскал. Сарла задрожала всем телом. Нет, уж лучше Эрик. Даже хорошо, что у него есть другие женщины, зато он меньше пристает к ней и почти не бьет.
Сарла медленно подошла к мужу, остановилась перед ним, по-прежнему не поднимая головы.
Пальцы Эрика сомкнулись на ее руке повыше локтя:
- Сегодня ночью я хочу тебя, - произнес он. Ларен, нахмурившись, наблюдала за этой парой. Таби сказал ей:
- Папа и мама Меррика умерли, как и наши папа и мама. Он очень грустит, правда, Ларен?
- Да, очень. Он так надеялся увидеться с ними, - Ларен припомнила, что Меррик рассказывал ей об охватившем его недобром предчувствии, и подивилась, что оно было не напрасно.
Ларен принялась раскатывать одеяла, готовя постель на гладко утоптанном земляном полу. Подняв голову, она обнаружила, что Таби нет рядом. Девушка успела только заметить, как он миновал большие дубовые двери дома. Ларен хотела окликнуть брата, но, зная, что многие из обитателей Мальверна уже улеглись спать на скамьях или на полу, закутавшись с головой в одеяла, не стала шуметь. Она просто поднялась и пошла искать брата.
Таби нашел Меррика у ограды - он стоял там тихо, замерев, погрузившись в себя. Закинув голову, Меррик глядел вверх, на алмазную россыпь небесных звезд. Весь мир вокруг затих. Широкая гладь вод, почти вплотную подходивших к дому, покрытые лесом горы по ту сторону фьорда - все притаилось и казалось зловещим.
- Мне так жаль, что они умерли, - произнес Таби, обращаясь к широкой спине человека, которому он теперь верил больше, чем всем, кого знал в своей недолгой еще жизни, всем, кроме Ларен.
Меррик обернулся и посмотрел на малыша. Слова застревали у него в горле, он чувствовал, как быстро становятся влажными его щеки, но не устыдился слез. Скорбь Меррика была глубока, и горе казалось еще непривычным.
- А я не помню ни папу ни маму, - подумав, добавил Таби. - Я был маленьким, когда они умерли, но Ларен рассказывает мне о них. Ларен хорошо рассказывает, правда?
- Правда.
- Иногда Ларен тоже плачет, как и ты. Я спрашивал ее, отчего, а она говорит, потому что помнит маму и папу и любит их так сильно, будто они живы и она может до них дотронуться, и от этого ей и хорошо, и больно. Я не знаю, как это получается.
Меррик теперь знал, как это получается. Он молча нагнулся и поднял Таби на руки, унес его к старому дубу, столь же древнему, как и скалы, в которые врезался фьорд. Здесь Меррик сел, прислонившись к дереву, по-прежнему прижимая мальчика к груди и легонько поглаживая Таби по спине, словно утешая.
Меррик заговорил негромко, каждое слово давалось ему с трудом:
- Мне посчастливилось, я прожил с родителями много лет, но оттого их смерть еще тяжелей для меня, ибо они были для меня не только родителями, но и лучшими друзьями, которым я мог доверить все самое дорогое в жизни. Отец мой был очень горд, но любил своих детей и берег жену и никогда не поступал жестоко, никого не обижал только ради того, чтобы"" выплеснуть свой гнев.
- Значит, он похож на тебя, - пробормотал Таби, опуская голову на плечо Меррика.
Меррик улыбнулся, легонько целуя пушистую макушку.
- Я мог бы гордиться собой, если б стал похожим на отца, - ответил он, - и моя мама тебе тоже понравилась бы, Таби. Все дети льнули к ней, всех она поровну оделяла своей любовью и заботой. Она была сильной, горячей женщиной, и отец никогда не пытался превратить ее в слабое подчиненное существо.
- Совсем как Ларен. Меррик нахмурился:
- Нет. Моя мама другая. Не такая гордая, надменная, заносчивая, как Ларен. - Тут Меррик поморщился, вспомнив, как сам же рассказывал Ларен, что его мать порой становилась грозной, словно викинг, а в иные минуты казалась ласковым ребенком.
- Я не понимаю, - возразил Таби, - Ларен - моя сестра. Чтобы спасти меня, она может убить. Она может и умереть, чтобы помочь мне.
- Это правда, - согласился Меррик и умолк. Меррик не хотел вести разговор о Ларен. Она - сестра Таби, и только. Он не хотел думать о Ларен как-нибудь иначе, но в памяти Меррика вновь всплыла та минута на берегу Копанга, когда Ларен бросилась ему на шею, узнав, что он купил одежду для Таби и Клива. Меррик ощутил прикосновение девушки, горячее дыхание на своем лице и сказал поспешно:
- Скоро я должен буду покинуть Мальверн, ведь теперь дом принадлежит моему брату, у него и у Сарлы, конечно же, будут дети, и здесь не останется места для нас обоих. Я уже размышлял об этом и знал, что нужно будет скоро уйти из дома, завести свое хозяйство, возделывать землю. Другой мой брат, Рорик, нашел целый остров недалеко от восточного берега Англии, который называется теперь Соколиная гора. Красивое место, и принадлежит ему одному. Мне придется теперь найти свою землю. А ты что скажешь, Таби?