Рута мысленно одернула себя. Захотелось даже по щеке ударить - так, чтоб хлестко, до боли. Гоже ли грезить всякими глупостями, когда родной брат лежит ни живой, ни мертвый... И по чьей вине?
- У-у, беспутный, - проворчала Ерика. - На вот, сестре отдай.
Лачо принял у цыганки младенца - тот, квакая, как лягушка, потянул ручонки к яркой безрукавке.
Поднявшись, Ерика оправила тяжелые юбки. Хмуро глянула на Руту.
- У камина сядь, - приказала. - Лачо, шкатулку мою неси. Да поживее!
И принялась подбрасывать в огонь поленца из молодого дерева, отчего тот расплевался густым едким дымом. Рута зашлась в отчаянном кашле.
- Ничего-ничего, - проворчала цыганка, - зато злых духов отгоняет.
Через минуту Лачо вошел, держа под мышкой резной сундучок красного дерева.
Отослав сына, Ерика села напротив Руты. Очистила от подушек небольшой пятачок, поставила сундучок в центр. Подняв крышку, украшенную двумя танцующими цаплями, стала выкладывать гадальный инвентарь: потертую колоду карт, две свечи из черного воска, бархатный мешочек на завязках, пучки сушеных трав. Взяв один пучок, Рута различила хрупкие стебельки нивяника, веточки зверобоя, чебреца, остролистого бессмертника и разлапистого вороньего глаза.
- Брось в огонь, - сказала Ерика.
Девушка послушалась, и вскоре дым от камина заструился ароматный, терпкий. Глаза почти не слезились, в голове стало звонко и ясно.
Убрав шкатулку, цыганка протянула руку.
- Дай-ка мне карту.
Долгое время разглядывала пастушка-дударя, наклонив голову и будто прислушиваясь.
- В самой карте ничего дурного нет, - сказала медленно. - Даже удачу может принести, если долго под сердцем носить. Связь ее с невинной душой только слепой не разглядит. Вон ниточки к окну тянутся...
Увы, сколько Рута ни напрягала глаза, видела лишь пылинки, танцующие в тусклом солнечном свете.
- А вот заклятие ... Опасное оно, девочка. Лучше бы ни тебе, ни мне с ним не связываться.
- Я заплачу, - шепнула Рута, комкая юбку на коленях.
- Сдались мне твои гроши! - отмахнулась цыганка. - Ладно уж. Поглядим, что кости скажут.
В одну руку Ерика дала девушке зажженную свечу, в другую - пучок трав.
Наказала бросить его в камин, если дым спадет, а свечу держать ровно, чтобы ни капля воска не пролилась.
Три раза дунув на бархатный мешочек, цыганка вытряхнула содержимое на пол. Со стуком рассыпались черепки, гладкие белые камушки, мелкие птичьи кости. Сложились в диковинный узор.
Ерика, словно по озерной глади, заводила над ним руками. Глаза ее закатились, губы беззвучно задвигались.
«Интересно, кого она сейчас видит? - подумала Рута. - С кем говорит? Неужели с чудищем из колодца?»
Сколь бы сильным ни было любопытство, Рута никогда не спросила бы о таком вслух. Пуще зеницы ока ворожка должна хранить свой секрет, и открыть его может лишь однажды - преемнице с истинным даром.
А иначе... Что произойдет, вздумай гадалка разболтать тайну, Рута не знала. Но, с детства наученная Марилой, крепко держала язык за зубами. Осторожность в ее ремесле - дело не лишнее.
Заметив, что дым бледнеет, девушка бросила в камин травяной пучок.
Когда снова взглянула на цыганку, увидела, что лицо ее покрывают крупные капли пота. В уголках запекшегося рта вспузырилась пена.
В животе у Руты стало горячо от страха. Неужели Ерика коснулась заклятия, и прямо сейчас оно оплетает ее ядовитой паутиной?
Кости и черепки на полу пришли в движение. Неистово завертелись, застучали, зацокали. Карта с пастушком, несколько раз подпрыгнув, упала изнанкой кверху.
И тут Рута услышала нечто такое, от чего волосы на ее теле встали дыбом, а зубы клацнули друг о друга.
Смех. Звонкий женский смех, похожий на звук колокольчика.
«Вот твоя награда!»
На месте теплой свечи Рута вдруг ощутила что-то скользкое, холодное... живое. В ладони извивалась черная змея. Девушка открыла рот, силясь закричать, но из горла вырвался лишь надсадный сип.
- Брось!!! Брось ее в огонь! - будто сквозь туман донесся голос.
Треугольная голова с блестящими глазками повернулась к Рутиному лицу. Не раздумывая, девушка швырнула гадину в камин.
Та, вспыхнув легко, как бумага, взорвалась снопом зеленых искр.
С минуту Рута пыталась отдышаться, унять дрожащие руки.
Ерика, бледная, как полотно, смотрела перед собой невидящим взглядом.
- Тетушка Ерика! - окликнула ее Рута.
Цыганка моргнула.
- Ох, девочка, - произнесла она тихо. - Не смогу я тебе помочь... Да и вряд ли кто сможет. Оставила бы ты все, как есть...