Бойцы с Лудестии все напирали и напирали.
— У-А-А-А!!! — ревел Шон, мутузя врага артефактными кастетами. — НА СУКА!!! ПОЛУЧАЙ! ПОЛУЧАЙ!!
Секунда, и вот он уже прыгнул на другого! Проявив чудеса своего боевого безумства, парень, плюя на законы физики, прямо в воздухе извернулся, уклоняясь от выстрела в упор. И принялся осыпать ударами новую жертву.
— Отлично, ребята! Горжусь вами! — даже Починкко был вынужден спуститься с марса и сражаться врукопашную. Ведь враги были уже на борту Франки-Штейна! Алти не мог позволить себе ждать в безопасности, пока перезаряжаются его пистоли и ружьё, в то время как товарищи истекают кровью.
— Акх… — прохрипел он, едва успев защититься ружьём. Пока оно перезаряжалось, он орудовал им, как дубиной.
Починкко попятился, не сразу поняв, кто ему так вдарил.
— Сук-к-ка… Ба-р-р-ри… — процедил он сквозь зубы, будто бы повторяя за своим «старшим братом».
Он кинулся было на Вице-Премьера Седьмого Моря, но дорогу ему заступил мощный здоровяк с длинным чёрным чубом.
— Не так быстро, тварь! — осклабился Чуб.
Алти скрипнул зубами и вступил в бой.
Тем временем Джекман Барбаросса оказался на шканцах Франки-Штейна, где Марси только что прикончила очередного противника.
Он смотрел на неё кривясь.
— Значит вот ты какая, девка дель Ромберг, — выплюнул он, поудобнее перехватывая саблю. — Как думаешь, твой капитан будет плакать, когда увидит твой труп?
— Ты! Предатель! Ты предал моего отца! И… Я думаю, на самом деле это ты его отравил! — яростно выкрикнула Марси, приготовившись к битве.
— Думаешь? — хохотнул Бари. — Он не говорил тебе?
— А? — не поняла Марси.
— Ну как же? Твой капитан, который всё знает⁈ Ах, плевать на него и тебя! — Бари резко выхватил из-за пазухи перезарядившийся пистоль и выстрелил.
Марси мгновенно ушла с линии выстрела, сделала перекат и выстрелила в ответ, но из пистоля-кулеврины.
— Аркх! — захрипел Бари, зажимая обгоревшее плечо. От мощного выстрела он уклониться не сумел. — Дрянь!
И он набросился на неё, с силой размахивая саблей. Марси была умелой фехтовальщицей, но колоссальный опыт её противника и физическая мощь не оставляли ей шансов. Сперва она отбивалась, затем ушла в глухую оборону.
— Дрянная девка! — кричал он, раз за разом обрушивая на тонкую рапиру Марси свои удары. — Возомнила себя матёрым морским волком! Лучше бы сидела под юбкой у своей дуры матери! Может быть, дольше прожила бы!
Резко крутанув кистью, Бари сделал сложный финт, огибая рапиру девушки. И вот уже кончик его сабли устремился к её горлу…
Марси успела уклониться, а затем резко отпрыгнула.
Раздался звон стали.
— Ты⁈ Уже здесь! — взревел Бари, глядя на златоголового алти.
Тот лишь надменно усмехнулся:
— Как видишь, мой старпом тебе не по зубам. А вообще, раз уж ты теперь… капитан, — он как будто выплюнул это слово. — Так давай устроим дуэль тебе по чину. Хах… Капитан Барбаросса!
— Марси, прости, он мой! — крикнул я и с силой атаковал Бари.
— Удачи, капитан! — послышался позади меня серьёзный голос, и Марси поспешила прочь со шканцов Франки-Штейна. Повсюду шли бои, она уж точно найдёт чем заняться.
Я уже не думал о девушке, полностью сконцентрировавшись на противнике. Он скалился, тяжело дышал и защищался.
— Ты слаб, Бари! — кричал я. — Жирный, старый кусок дерьма, который может разве что молодых кэпов пугать!
— Заткнись! Замолчи! — огрызался он, с трудом блокируя мои удары.
— Видишь, насколько сильно моё новое тело! Тебе, ходячий труп, с ним уж точно не сравниться!
— Сдохни! — рявкнул он, увидев брешь в моей защите.
Он сделал молниеносный выпад.
Вот только не было никакой бреши, только хитрый финт — я ушёл в сторону и полоснул ему брюхо.
— Аркх!!! — зарычал Бари, когда белая рубаха под его красным камзолом начала быстро краснеть. — Т-ты… Сволочь!
— Я учился новому, пока кто-то почивал на лаврах, — улыбнулся я, вновь бросившись в атаку.
Бари отчаянно отбивался, отступая. Рукоять он держал крепко, двумя руками, но я видел, как несколько раз он пытался отвести левую руку. Явно хотел выхватить пистоль, но не успевал. Мой напор был очень сильным, и одной рукой он не мог удержать свою саблю.
Да и двумя у него не очень получалось. Осознание неизбежного проигрыша приходило к Бари. Выражение его лица менялось — ярость уступала место ужасу.
А он всё пятился, пока не упёрся спиной в планширь.