Уборная находится в фойе. Здесь наконец-то тихо и можно перестать улыбаться для всех и каждого. Я понимаю, что ничего особенного четыре года назад не произошло. И если бы моя личная жизнь была такой же яркой и активной, как у большинства знакомых девчонок, наверное, я бы не реагировала на отца Артура так живо. Но я не привыкла к подобным приключениям. Для меня это стало событием. Однако сейчас я вышла замуж, и никто и никогда не узнает, что между нами произошло. Артур отличный парень и мне с ним повезло.
Щеки горят, голова от духоты зала немного кружится. Хочется, чтобы настроение стало прежним, и отца Артура на празднике не было. Я рада, что он забыл обо мне. Так намного лучше. В умывальнике шумит вода, смотрю на прохладные струи и очень жалею, что не могу облить лицо водой, ведь кожа покрыта тональным кремом. Из туалета я иду в фойе, где есть огромное зеркало в пол. Осмотрев себя с ног до головы, замечаю, что порвала подол, теперь он серый от грязи. Затем поднимаю голову и вздрагиваю от неожиданности. В зеркале, позади меня, стоит Михаил Дусманис. Я не услышала шагов и теперь очень взволнована его появлением. Звуки музыки становятся глуше. Они доносятся как будто издалека. Сердце бешено барабанит о грудную клетку, в ушах стучит кровь, а в печени беспощадно колет. Дусманис смотрит так, как смотрел на меня в тот самый вечер: проникновенно, жарко, насквозь.
— Ну привет, Маша, — произносит Дусманис, и я наталкиваюсь на взгляд черных, как ночь глаз в зеркале.
Глава 8
— Ну привет, Маша, — демоном смотрит на меня Дусманис в отражении зеркала.
Коршуном навис за моей спиной. А я дрожу, и прервать не могу наш зрительный контакт, отклеиться от его темного, почти голодного взгляда. Он на меня так смотрит, прямо раздевает глазами. Как и прежде, «хозяин жизни» действует на меня, будто «валиум»: быстро, мощно и эффективно.
Вспомнил, Господи, он вспомнил рыжую студентку из развалившегося бара. Этот шикарный мужик, спустя столько лет, вспомнил то, как я крутилась на его коленях. Запах его чувствую, чуть горьковатый вкус помню, хотя времени прошло уйма. Сердце колотится как у зайца. Все это не должно меня волновать… Я замужем. Надо поскорее унять бешеное сердцебиение и взять себя в руки. Язык прилип к небу, а подошвы свадебных туфель к полу. Смотрю в черные глаза в отражении зеркала и не могу произнести ни слова. Он меня гипнотизирует: своим видом, своим голосом, своим властно вскинутым подбородком. Дусманис, он, как шаурма — мясная, сочная с говядиной. А сын его, Артур, — полезный салат, он хорош для здоровья и долгой жизни. Кто в здравом уме будет постоянно есть шаурму с майонезом? Это вредно. А Артур, он замечательный.
Если бы я только могла сейчас сделать вид, что Дусманис просто отец моего мужа. Но я не могу. Всего несколько лет назад я стонала на его коленях, я трогала его крепкое тело, царапала ногтями широкие плечи, задницей чувствовала насколько у него большой член. Бесстыжее демонстрировала желание, ласкала его сама. И сейчас, перейти на «Вы» очень сложно.
— Здравствуйте, — осторожно выдавливаю из себя слова, словно подсохшую зубную пасту из тюбика.
Его тяжелый взгляд ласкает мои обнажённые плечи и лопатки, я почти чувствую его прикосновения. Запретное ощущение, грязное, не должно быть такого между невесткой и свекром. Хоть и прошло много времени, кто же виноват, что «хозяин жизни» стал моим самым ярким эротическим приключением. Угомониться, нужно скорее угомониться. Этот крепкий, здоровый тип бросил меня в своей квартире абсолютно голую, уехал, забыл, даже не удосужившись вернуться и трахнуть, взять то, что ему предлагали. У него нашлись дела поважнее.
— Какое интересное совпадение, — металл в голосе и глубокий, хитрый блеск в черных глазах.
Он смотрит жестко, будто я для Дусманиса конкурент. Я вздрагиваю, виновато опускаю взгляд вниз, словно меня поймали с поличным. Но я ничего плохого не сделала, я ведь не знала, что Артур его сын. Губы сохнут и дрожат. Я быстро моргаю. Как же сильно он на меня действует. Горю без прикосновений, только от одного плотского взгляда. И страх, и вина, и желание. Совершенно глупею, испытывая нехватку кислорода.
— О чем Вы говорите? — трусливо оправдываюсь.
Неправильный разговор, слишком терпкий. Одно мое частое и глубокое дыхание выдает меня с головой.
— Сначала ты залазишь ко мне под стол, теперь выходишь замуж за моего сына.
— Я не знала!
Резко оборачиваюсь. Слишком близко. Сейчас его тело кажется еще внушительнее. Дусманис мерит меня тяжелым взглядом. Какой же он красивый, крупный, высокий. Артур совсем не такой. Он не унаследовал фигуры отца. Но с Артуром мне спокойно и хорошо, а здесь сердце бьется как у загнанной лошади.