— Добавь… Не будь жмотом. — Она с бесцеремонностью заглянула в Сережкин бумажник. — Да у тебя тут бабок куры не клюют! Не скупись, парень, Лера все отработает! Это тебе каждый на окружной скажет.
Серега добавил еще стольник.
— С ночлегом у тебя.
Девица с готовностью кивнула.
— Что, приезжий?
Серега пожал плечами.
— С чего ты взяла? Просто надо ночь перекантоваться, вот и все.
— Значит, менты, — с невозмутимым видом констатировала девица. — Добавь еще.
— Нет, — твердо сказал Серега. — Не хочешь, уйду к конкуренткам.
— Ладно. — Красотка протянула руку за деньгами. Пальцы у нее были тонкие, изящные, с длинными рубиновыми ногтями.
Серега отдал ей стольник.
— Остальное — утром.
Девица грациозным движением взяла купюру и небрежно бросила ее в сумочку.
— Едем в такси?
Утром Сергей занял наблюдательный пост у своего общежития. Он уселся на скамейке, стоящей метров за триста от входа. Уткнувшись для отвода глаз в книгу, купленную накануне, он на самом деле тщательно следил за всеми, кто подходил к входу в здание.
К обеду, около двенадцати, к общаге подкатила иномарка. Из машины вышли трое крепышей весьма специфической наружности. Парни старательно играли роль бездельников, которых в этой жизни ничего не интересует. Однако последнему придурку было ясно, что они явились сюда по очень важному делу и изо всех сил пытались не привлекать к себе внимания.
Серега поднялся с лавочки и прогулочным шагом направился вдоль по улице к общежитию. Когда сквозь стеклянную дверь он увидел, как эти трое разговаривают с дежурной, стало ясно: охота на него началась.
Ночью Серега долго раздумывал над тем, как же ему выбраться из смертельной ситуации, в которой он оказался из-за рассеянности еще недавно обожаемого директора. «Какая все-таки несправедливость, — думал он, лежа на спине. — Ошибку сделал Яблочко, а платить по самому высокому тарифу приходится мне».
Лера сполна отработала полученные деньги и теперь спала с чистой совестью. А Серега никак не мог уснуть. Что теперь делать? Просто вернуть диск? Укоротят жизнь только за то, что прочитал секретную информацию. Там такие фамилии, такие суммы! А сколько стоит жизнь вчерашнего студента? Сказать, что где-то спрятал копию? На всякий случай нужно так и сделать. Но поверят ли в такой шантаж? Серега поежился, натягивая на себя простыню. Замучают пытками! Или заставят сказать правду с помощью какой-нибудь химии! Сейчас это запросто… Придумают гады, как из него правду выбить, а потом все равно кончат! Не годится… Журналистам информацию слить? Мельниченко слил же свои записи! И пока живой. Еще в Америке устроился, политический беженец хренов… И чего этот Мельниченко достиг? Да ничего! Только подставил себя, и родным позор на всю жизнь. Может, отдать журналистам диск, а те пусть опубликуют материал? Вряд ли на него сейчас обратят внимание — мало ли черного пиара появляется перед выборами? А его, так или иначе, кончат! Из мести. Возможен, конечно, и политический кризис… Но последствия кризиса теряются во мраке. Люди же, которые лишатся кормушки, вряд ли забудут виновника, это как пить дать. А еще этот ядерный могильник… Страну загадят! «А тебе не все равно? — мысленно спросил он себя. — При чем тут страна, если тебя самого могут замочить не сегодня завтра?» И к своему удивлению, признался, что не все равно. Что-то было неприятное в том, как все это делалось — тайно, за взятки. Словом, сплошная мерзость! А мерзость Сергей Бойченко не любил. Так что же делать, черт возьми? Совета бы у кого спросить! Да вот только у кого?
Глава 8
Беспокойство, которое недавно зародилось в Нем, нарастало. Он словно просыпался от долгой спячки. Время от времени перед Ним возникали неясные видения, которые Он, как ни всматривался, не мог четко разглядеть и кого-нибудь вспомнить. Ему казалось, что Он слышит голос — негромкий, торопливый и потому неразборчивый; слова сливались, превращаясь в шелест, и понять их было так же трудно, как шорох безлиственных черных ветвей ранней весной, постукивающих друг о друга на теплом ветру. Но голос! Голос, который шептал, был удивительно знаком! Как только раздавались первые звуки, Он не мог успокоиться и найти себе места.
Его все больше и больше охватывала тревога за огражденную колючей проволокой землю. Раз за разом Он облетал Зону, проникая в самые дальние закоулки Станции и четвертого блока, но никак не мог найти ее источник. Вроде бы все было, как всегда, но тревога нарастала день ото дня. Происходило нечто такое, что имело непосредственное отношение к Зоне, но что и где, Он пока не мог понять. Непонимание раздражало, и Он злился.