- Идем, - я позвала Алмаза за собой наверх.
Мы поднялись по скрипучим ступенькам на второй этаж. Я остановилась возле двери, которая находилась слева от лестницы, не удержалась, и открыла ее.
С тех пор, как я переехала в студенческий корпус, комната нисколько не изменилась. Кровать у окна, застеленная лоскутным одеялом, которое я шила сидя у камина долгими зимними вечерами, тяжелая занавеска на окне, которая помогала мне, не привыкшей к длинному световому дню, спать летними ночами. Картина, изображающая цветущий яблоневый сад - воспоминание о моем южном детстве.
Алмаз просунул голову в дверной проем.
- Моя комната, - я неопределенно махнула рукой.
- Такая маленькая! Больше напоминает комнату горничной, - выдал он, скользнув взглядом по обстановке.
Сам того не подозревая, Алмаз оказался близок к правде, но все равно мне было немного обидно. До того, как я переехала сюда, я даже не мечтала о том, что буду жить в таком красивом доме, и уж тем более иметь свою спальню.
- Пойдем, шкатулка находится в кабинете, - я закрыла дверь.
Мы прошли мимо хозяйской и гостевой спальни. Я открыла дверь кабинета и отыскала глазами связную шкатулку. Она как и прежде стояла на столе, а рядом лежали конверты и письменные принадлежности.
- Знаешь как этим пользоваться? Нужно поместить письмо в конверт и...
- Конечно, знаю! - прервал меня Алмаз.
- Хорошо, тогда я буду внизу.
Я вышла из кабинета, оставив Алмаза одного. Похоже он имел представление, как работала шкатулка.
Спускаясь вниз, я надеялась, что Генриетта занялась приготовлениями к ужину, но она с пасмурным видом поджидала меня в гостиной. То, что Рубин куда-то вышел, было не очень хорошим знаком, он всегда тонко чувствовал перемены ее настроения.
- Тебя сегодня выгнали с тренировки? - подбоченившись спросила она.
- Да, - отрицать было бесполезно, поэтому я призналась.
- Похоже, кто-то плохо на тебя влияет, - продолжила Генриетта ровным тоном.
Но меня было не обмануть. Я знала, что это только начало.
- Он тут не при чем, - я не стала вдаваться в объяснения. Наверняка, она уже в курсе всех подробностей, просто решила не упустить случая упрекнуть меня.
Генриетта одарила меня многозначительным взглядом, по которому я поняла, что вряд ли у нее получится долго сдерживаться.
- Детка, ты разрешила ему отправить письмо? - вкрадчивым голосом спросила она, - интересно, кому он собрался писать?
- Не знаю, это его личное дело, - я пожала плечами, стараясь уйти от конфликта.
- С тех пор как ты подписала договор, это и твое дело тоже! - назидательным тоном объявила Генриетта.
Ну вот, началось...
- Я как-нибудь сама разберусь с нашими личными делами, - попыталась отмахнуться я.
- Просто я не могу понять, откуда взялось такое халатное отношение к учебе накануне выпускного?
- Не переживай, я все сдам.
- Прости, детка, но я не разделяю твоей уверенности! - дрогнувшим голосом воскликнула Генриетта. - Ты пропустила почти все тренировки по энергетическому обмену! У тебя на носу ритуал, но, похоже, тебя это не сильно беспокоит!
- Я подготовлюсь!
- Очень на это надеюсь! Я оплачивала твое обучение, чтобы ты получила диплом и смогла себя обеспечивать. Не собираешься же ты все профукать и сидеть у меня на шее?
Я задохнулась от возмущения, и не нашлась, что на это ответить. В воздухе повисла напряженная пауза. На лестнице послышались шаги, должно быть, Алмаз уже управился со своим посланием.
- Я приготовлю ужин! - щеки пылали, хотелось поскорее скрыться на кухне.
Бросив быстрый взгляд на Алмаза, я прикинула, можно ли оставить его с Генриеттой, особенно теперь, когда она в плохом настроении. Поколебавшись, я решила рискнуть. Оставалось надеяться, что у Алмаза хватит ума не драконить Генриетту. А если она на правах моей матери его отчитает, это пойдет ему только на пользу, меня он все равно не слушает.
Я поспешила на кухню. Рубин уже приготовил продукты для ужина и начал нарезать мясо. Он умел и любил готовить. Оказавшись в знакомой обстановке, я заняла руки резкой овощей и вспомнила старые добрые времена, когда я часто готовила на этой кухне сама или помогала Рубину как сейчас.
Обидные слова Генриетты все еще стояли в ушах, но я постаралась простить ее. Вряд ли она сказала это со зла. Скорее всего, просто беспокоится за меня.
- Что у Генриетты с настроением? - спросила я у Рубина.
- Она переживает за тебя, - коротко ответил Рубин, подтверждая мои мысли.
- Что же ее беспокоит?
- Твое поведение. Скоро выпускной. Она волнуется, что все это невовремя, и ты рискуешь остаться без диплома.