- Первым делом, проверить, что там, – ответил с небольшой заминкой Тодор. – Я быстро, ждите меня тут, никуда не ходите.
Мужчина открыл дверь тем самым ключом, который ещё в подвале забрал и шмыгнул внутрь, закрыв её за собой.
- Интересно, что там такое? – тихонько спросил ни к кому не обращаясь Алекс.
- Зря один пошел, мог бы меня с собой взять, – недовольно пробормотал Цедрик.
- Чтобы запнуться, когда под ногами будешь мешаться? - весело хмыкнул один из близнецов.
- В отличии от тебя, хотя бы не болтаю языком, - ответил Цедрик.
- Ой-ой, какие мы нежные, – пробурчал рыжий.
- Мальчики, расскажите, вы бандитов развязали, когда в камеры садили? – решила переключить я мальчишек на другую тему, пока они не подрались, а то глазами друг на друга, так и сверкают.
- Вот еще, пусть так сидят, – ответил за всех Алекс.
- Как так? – опешила я. – У них же руки и ноги затекут! Это же опасно.
- Тодор в кандалах несколько месяцев сидел, – вдруг вмешалась в разговор Мариша.
Я застыла на несколько мгновений думая о том, как быстро он пришел в себя… Разве такое возможно? Несколько месяцев в кандалах и сейчас бегает и прыгает, как сайгак, да ещё и нескольких сытых бугаев смог на лопатки уложить?
- Одно дело кандалы, – решила объяснить я детям мои «переживания» за работорговцев, – и совсем другое – веревки. В кандалах у Тодора не были пережаты артерии и конечностей он бы не лишился. А веревки это делают. Если человеку перетянуть, например руку или просто палец веревкой и так оставить на долгое время,то он легко может её лишиться.
- Ну и пусть, – пожала плечами девочка, смотря вперед без каких-либо эмоций.
Такое ощущение, что выгорели они у неё все.
Я инстинктивно поежилась.
Непривычно, когда ребенок так смотрит. Как взрослый, давно потерявший надежду и любые иллюзии.
Даже в больнице дети и то старались верить в лучшее, и могли улыбаться, радоваться мелочам, хотя все были на пороге смерти.
А Мариша…
- Так нельзя, - сказала я, хриплым голосом.
- Почему? – посмотрела она на меня исподлобья. - Они издевались над нами столько времени… почему мы не можем им отомстить?
Я растерялась, не зная, что сказать.
Но затем уверено начала объяснять:
- По закону так делать запрещено. Это называется расправа. Должен быть суд. Человек должен ответить перед законом за содеянное. Вы выступите, как свидетели. Расскажите в подробностях, что они делали. И когда суд решит, что они виноваты, то к ним будет применено наказание, положенное по закону.
- У нас как-то мимо села проезжал лордик заезжий, – начал Цедрик, с презрением выделив слово «лордик». – Ришка, соседская девка на выданье была. Первая красавица на деревне, с вот такенной косой, – мальчик показал руками толщину косы девушки, растопырив пальцы и соединив их между собoй. – Она гусей пасла, вышла на окраину. Лорд её прихватил, и снасильничал. Еще и намучил. Всю ножом порезал,и лицо тоже. Εё еле живой нашли на следующий день. Батька её Васильич, поехал к барону нашему пожаловался. Лордик к нему в гости ехал. А тот Васильича приказал плетьми наградить, за то, что он посмел на благородного наговаривать. Отца Ришки забили до смерти. Ришка померла в горячке, так и в себя не пришла.
- Вот и весь суд, – невесело хмыкнул один из близнецов.
- И с этими так же будет, - кивнул второй, самый молчаливый близнец. – Хозяин-то бывший из благородных был. Небось с бароном тутошным в друзьях. И подельники его тоже… Ножом их всех по горлу, да закопать. А ты новая Хозяйка, тебя никто не тронет.
Мальчик посмотрел на меня, как заправский уголовник.
И я опять поежилась от его холодного и колючего взгляда.
Господи… они же дети совсем.
Внутри всё перевернулось от обиды за этих совсем ещё маленьких, но таких уже взрослых детей.
В моём мире дети подростки в «Тик-Токе» сидят, да глупости всякие смотрят, не о чем не думают, а эти, уже предлагают людей убить, чтобы избавиться от свидетелей.
- Там всё чисто, – избавил меня от ответа Тодор, появившийся из-за двери. - Усадьба тебя встречает. Покои приготовила чистые и даже вода горячая в кранах есть.
- Отлично, – выдохнула я, - тогда идем?
- Прошу, – сказал Тодор, открывая дверь и пропуская меня первой вперед.
Когда я вошла в коридор,то застыла бы на пороге, если бы не ребятишки, которые шли за моей спиной, и невольно подтолкнули меня вперед.
Этот этаж, мягко говоря, в корне отличался от первого и второго. Хоть на втором я ещё и не была, но уже успела заметить в каком плачевном состоянии он находится, когда шла мимо открытой двери.